Инициализация: Выживание
Шрифт:
— Может быть… — пробормотал Рикон. — Но почему сейчас? Почему раньше его не было? Владыка не вмешивался в прежние Циклы.
Да, меня тоже сильно интересовал ответ на этот вопрос. Что изменилось, кто такой Владыка и нахрена это все ему нужно. Но тут, как бы, грех не воспользоваться помощью, даже от хозяина демонического плана… Других помощников у нас тут не наблюдается.
— То есть, ты хочешь сказать, что Макс — это самая главная опасность, которая нам грозит? — удивленно спросил Кос. — Я ничего не путаю?
—
Кос покосился на меня, но ничего не сказал. А Катя в притворном ужасе прикрыла рот ладонью.
— Какая-то фигня, — сказала она. — Как один человек может уничтожить такую толпу народу? Там шестьсот тысяч человек заперты, его просто телами завалят.
— О, моя дорогая, — протянул князь. — Я видел его глазами своих слуг… И я не хотел бы увидеть это снова.
— Но цикл, — сказал Сэм. — В какой момент он перезагружается, если Макса невозможно убить?
— Ни один мой слуга не дожил до этого момента, — пожал плечами Рикон. — Но, может быть, в этот раз получится? В этот раз все идет совсем по-другому.
Этот разговор раскрыл некоторые моменты, но оставил еще больше вопросов. Если я — главная причина уничтожения всего в нашем осколке мира, то меня надо убить. Но если меня убить, то цикл начнется заново и все повторится. Снова и снова.
Я буду убивать всех, возможно даже не осознавая этого. Возможно, это буду уже совсем не я. Но какая разница, если по моей вине погибнет столько народу?
— Спасибо за этот разговор, — сказал я, наконец выныривая из своих мыслей. — Мне нужно обдумать все это.
— Да, — кивнул князь. — Я всегда тут, и ты можешь прийти в любой момент. А теперь мне пора, а то еда протухнет… а я люблю свежее.
На его лице появилась зловещая улыбка и он, не прощаясь скрылся в подвале, оставляя нас в тяжелом молчании.
— Так, а чего нам тогда тебя не грохнуть? — спросила Катя у меня. — Если ты всех поубиваешь, логично же тебя убить вперед.
— Тогда цикл перезапустится, — ответил Сэм. — И все повторится сначала. Ты что, не слышала, что Рикон говорил?
— Да слышала я, слышала, — девушка надула губы. — Это капец как скучно. Вы такие фрики иногда, я, честно говоря, в шоке от вас. Эта вся прокачка, Система, интерфейс — вы будто всю жизнь к этому готовились и теперь на коне. А циклы, это вообще мозг сломать.
— Не, к циклам мы точно не готовились, — задумчиво сказал Кос, глядя на меня. — Вот к Системе да… Так и чего будем делать?
— Если бы моя смерть решила проблему, я бы уже с разгона врезался вооон в ту стену, — сказал я. — Но это лишь усугубит ситуацию и в следующем цикле кровавый молот не вмешается, и эмиссар не придет. Тогда это все бессмысленно…
— Да,
— Как минимум, мы знаем, что у нас будут еще попытки, — пожал плечами Кос. — И мы не умрем окончательной смертью…
Да, но эту попытку желательно не просрать.
«На этот раз ты должен дойти до конца…»
Эти слова, они возникли в моей голове сами по себе, и я их где-то слышал, но не мог вспомнить где. Ну, раз до конца, значит до конца. Выбора то у меня особого нет.
Глава 17
— Ну вы и учудили, — дядя Паша причмокнул, смакуя чёрный как бездна чай, а потом затянулся самокруткой. — Говорят про вас разное, много плохого…
— Но и хорошего много, — пожал плечами я.
И действительно — показательная казнь «Зареченских» прогремела как гром, устроив такую шумиху, что про нас заговорили даже те, кто обычно делает вид, что по эту сторону барьера ничего не существует. Мировые СМИ устроили пляску, политики поджали хвосты, аналитики разводили руками.
Обвинить нас было просто — слишком просто. Расследование, если его можно так назвать, заняло меньше суток. Пара свидетелей, несколько камер, да и сама банда особо не скрывала, кого искала. А потом — в одну ночь — их находят. Всех. Выложенных в надпись. С рамочкой. Как под роспись.
Кто еще мог это сделать? Вопросов ни у кого не возникло.
Но это всё — там, за барьером. Там это выглядело бы как нечто из разряда невозможного. Там, даже если ты действовал по справедливости, тебе всё равно не простят. Не забудут. Не оставят. И будешь ты гнить в камере, каким бы справедливым воином себя не считал.
А здесь — другая игра. У местных властей рук нет. Никакой армии, никакой поддержки сверху, полицейских — на пальцах пересчитать. Так что даже они вынуждены вертеться, приспосабливаться, а не идти с позиции силы.
«Зареченские» были не просто бандой — они были раковой опухолью. Маленькой, но быстрорастущей. Творили непотребства на каждом углу, забирали, что хотели, ломали, калечили, насиловали. И никто не смог остановить. Их было меньше сотни. А представить, что бы было, если бы их стало втрое больше?
Это были не люди. Это были бешеные собаки. Кидались на всё, что двигалось. Без причин, без правил, без тормозов. А с бешеными собаками разговор один — быстрая, наглядная смерть. Чтобы даже не пикнули.
И теперь их смерть — это не месть. Это не война. Это предупреждение. Для таких же, как они. Для всех, кто посчитает, что тут можно делать всё, что захочется.
Пусть глотают слюну, смотря на ту надпись. Пусть потеют по ночам, представляя, как их тела могут стать буквами в следующем слове.