Injectio платины 2
Шрифт:
На первой странице, кроме уже знакомых непонятных знаков, имелся ещё один рисунок птицы с двумя головами. Только здесь у неё на груди был изображён всадник, тыкавший копьём в какого-то непонятного зверя.
Ещё раз отметив удивительную чёткость картины, начальник уезда обратил внимание на бумагу: тонкую, но удивительно плотную и покрытую множеством еле заметных линий, то образующих простую решётку, то свивавшихся в поразительной сложности узоры. Он даже не мог представить, какой толщины должна быть кисть для их нанесения, и из каких волосков её можно сделать?
Полюбовавшись
Однако настоящее потрясение он испытал, когда, перевернув страницу, увидел крошечный портрет своей загадочной гостьи.
Изображение оказалось настолько подробным и реалистическим, что чиновник невольно подумал, что оно сотворено не человеческими руками, а неким волшебством, которое взяло отражение лица девушки в самом лучшем серебряном зеркале и чудесным образом перенесло его на бумагу.
— Что это? — машинально пробормотал хозяин дома, переводя ошарашенный взгляд с портрета на оригинал, отметив, что тот выглядит всё же немного иначе: более взрослым и очень усталым.
— Документ, удостоверяющий мою личность, — видимо, восприняв его вопрос буквально, ответила собеседница.
— Что-то вроде наших дворянских грамот и именных табличек, — вступила в разговор монахиня. — Госпожа Платино говорит, что в их мире такую имеет каждый взрослый человек.
— Работа тонкая, госпожа Платино, — быстро придя в себя, согласился начальник уезда, впервые удостоив гостью вежливого обращения. — Только что же здесь необыкновенного? Бумагу в Благословенной империи делают уже тысячу лет, и художники искусные найдутся. Хотя, конечно, такой портрет не каждый нарисует. Тут высокое мастерство нужно. Но оно и в нашем мире есть.
— Я же говорила, Платино-ли, что мой брат — очень недоверчивый человек, — усмехнулась Амадо, в упор глядя на хмурого родственника. — Покажите ему отъезд ваших родителей в те-ле-ф-он.
«Нет, с этим пора кончать! — сердито подумал чиновник, уже не сомневаясь в том, что сестра сошла с ума, попав под влияние хитрой мошенницы. — Позвать слуг и выкинуть эту обманщицу за ворота, отвесив на прощание двадцать палок? Или подождать, что она ещё придумает? Вдруг и у Амадо в голове прояснится, когда я эту девку на чистую воду выведу? Может, тогда и никакого золота с серебром у жены сотника не было, и это сестре просто привиделось?»
— Вы правы, госпожа Сабуро, — вздохнула девушка и, пробормотав себе под нос что-то неразборчивое, достала из своей сумки предмет, напоминавший футляр для писем.
Откинув тонкую, кожаную крышку, она продемонстрировала с трудом сдерживавшему застилавшую разум злость мужчине прямоугольную пластинку из чёрного стекла.
Прежде чем тот успел что-то сказать, её поверхность засветилась, и начальник уезда увидел ещё один портрет особы, называвшей себя Платино. Однако она позволила хозяину дома лишь несколько секунд любоваться яркими и сочными красками, непонятно как проявившимися на абсолютно чёрной поверхности.
Повернув футляр изображением к себе, девица сделала несколько движений пальцами,
Немало поживший и кое-что повидавший на своём веку солидный человек с учёной степенью какое-то время просто ничего не мог понять и, только вглядевшись, сообразил, что демонстрируемое ему изображение двигалось! Лишь перехвативший горло спазм не позволил чиновнику вскрикнуть, а слабость в коленях помешала вскочить на ноги.
А в чудесном прямоугольнике непривычно одетые мужчина, женщина и девица, в которой хозяин дома к своему ужасу узнал молодую гостью, суетились, что-то болтая на грубом, непонятном языке. Потом взрослые сели в низкую, на вид сделанную целиком из металла повозку на широких, чёрных колёсах, и та без помощи людей, лошадей или каких-либо других животных, покатила по узкой дороге мимо высоченных, уходящих в небо зданий с огромными блестящими окнами!
— Вы когда-нибудь видели что-то подобное, дорогой брат? — с плохо скрытой издёвкой поинтересовалась монахиня. — Или, может быть, слышали о таком?
— Нет, сестра, — с трудом выдавил из себя хозяин дома и, хватаясь за соломинку в отчаянной попытке спасти расползавшуюся картину мира, прохрипел: — Но, может, это лишь колдовство, морок, наваждение, которое она насылает на нас?
— Посмотрите ещё раз, господин Сабуро, — пожала плечами девушка. — Без меня, чтобы я не могла на вас… влиять.
Ткнув пальцем в застывшую на стекле картину, она быстро вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Начальник уезда так и не смог заставить себя притронуться к волшебной шкатулке, но не отрываясь следил за тем, что происходило в её глубине.
Рядом напряжённо сопела сестра. Не сумев усидеть на месте, она, склонившись над столом, тоже смотрела в волшебное стекло.
А там происходило всё то же самое, что он видел в первый раз.
— Колдовство! — упрямо набычившись, проворчал чиновник. — Она нас околдовала! Она оборотень!
— Вы же умный и образованный человек, брат, — досадливо поморщилась монахиня. — Демоны могут вселяться в людей, но я не слышала о том, чтобы они заставляли их видеть движущиеся картинки в чёрном стекле.
— Тогда, что же это?! — чуть не плача возопил хозяин дома.
— Другой мир, брат, — вкрадчиво с мягкой улыбкой, словно маленькому ребёнку, сказала сестра. — Там, где подобные чудеса на каждом шагу, где в лавках свободно продаётся лекарство от петсоры, люди путешествуют в самодвижущихся повозках и железных птицах, и смотрят такие красивые картинки вроде этой…
Она кивнула в сторону волшебного стекла.
— Там, а не здесь, брат. Иначе сказки о подобных чудесах обязательно дошли бы и до Благословенной империи. Мы же центр нашего мира.
Чуть слышно скрипнула дверь. Монашка тут же выпрямилась и неторопливо направилась к своему креслу.
Начальник уезда затравленно посмотрел на вернувшуюся гостью.
— Теперь вы мне верите, господин Сабуро? — подойдя к столу, поинтересовалась та.
— Вы сказали, то это ваши родители? — вопросом на вопрос ответил мужчина.