Injectio Платины
Шрифт:
Даже не глядя в её сторону, Платино развязала верёвки на сапогах, положила на пол плетёную крышку от корзины и, разувшись, встала на неё ногами. После чего избавилась от кафтана и тёплых штанов, аккуратно положив их на кучу хвороста.
«Кажется, она просто хочет помыться, — предположила монахиня, глядя, как спутница трогает пальцами воду в котле, и недоуменно вскинула брови. — Но причём тут уксус?»
Ничуть не стесняясь её присутствия, девушка разделась донага и, поёживаясь, действительно начала обтираться мокрой тряпкой,
Слегка успокоившись, Сабуро обратила внимание, что, несмотря на средний рост, её спутница совершенно лишена той хрупкой изящности, которая так модна ныне в аристократической среде.
Никакой изысканной утончённости, делающей женщину похожей на фей с картин великих мастеров древности и их современных подражателей.
Крепкое тело с чётко обозначенной талией и несколько великоватыми для благородной девушки бёдрами, стройные, полные ноги. Пожалуй, только небольшая грудь хоть как-то отвечает классическим канонам красоты, принятым в Благословенной империи. По всему же остальному Платино — типичная простолюдинка или дикарка, более привычная к порывистому действию, чем к спокойному созерцанию.
«И всё-таки она не совсем бесстыжая», — усмехнулась монахиня, когда девушка повернулась к ней спиной.
Но едва женщина завозилась, устраиваясь поудобнее, как чужеземка резко развернулась, сжимая руке кинжал.
— Всё нормально! — тут же затараторила Сабуро, успокаивающе поднимая руки. — Всё нормально!
Кое-как вытеревшись, девушка облачилась в мужское нижнее бельё, натянула свои штаны, непонятную обтягивающую одежду, обулась и, посмотрев на спутницу, клинком указала на котёл, явно предлагая вымыться.
Но женщина только отчаянно замотала головой.
Молча пожав плечами, Платино вытащила из корзины ещё одни исподние штаны, рубаху, тёмно-синий мужской халат из добротного сукна, кожаные туфли и вновь повторила своё приглашение.
Если бы девушка совсем недавно не пустила в ход кулаки, а сейчас не угрожала бы ей кинжалом, если бы не эта странная возня с уксусом, запах которого уже сейчас нестерпимо щекотал ноздри монахини, возможно, она бы и согласилась. Но сейчас Сабуро чувствовала себя слишком напуганной, чтобы довериться этой странной чужестранке, которая, кажется, ещё и сошла с ума.
Спутница нахмурилась, а женщина вдруг подумала, что если удастся выйти из домика, то можно попробовать сбежать от этой сумасшедшей, если она и в самом деле начнёт поливать всё вокруг уксусом.
Желание выбраться отсюда оказалось настолько велико, что монахиня была готова не только обнажиться перед полоумной дикаркой, но и облачиться в мужскую одежду.
Возможно, в Дабали ещё остались живые люди, и они, конечно, не откажутся приютить служительницу милосердной Голи.
Сабуро, раздевшись, опустила ступни на плетёную крышку корзины, чтобы не стоять на холодном полу.
Чтобы
Вода в котле оказалась почти горячей, но из-под двери дуло так, что женщина обтёрлась и переоделась даже быстрее, чем её спутница.
Чистое бельё приятно льнуло к коже, а на то, что оно было слишком велико, женщина предпочла не обращать внимание, тем более туфли пришлись как раз по ноге.
Снаружи похолодало, и и она хотела накинуть меховую безрукавку, но чужеземка велела оставить её здесь.
Не собираясь спорить, монахиня запахнула халат, подпоясалась кушаком и распахнула дверь.
Девушка вышла следом, но, взяв прислонённое к стене копьё, вновь вернулась в домик, потеряв, казалось, всякий интерес к Сабуро.
Глянув на солнце, та с огорчением убедилась, что уже не сможет добраться до дальней деревни засветло.
«Уйду утром, — пообещала себе женщина, усаживаясь на камень. — Лучше, когда она будет спать».
Через распахнутую дверь монахиня видела, как девушка торопливо протирает стены смоченной в уксусе тряпкой.
Окончательно опустошив одну бутылку, она тут же раскупорила вторую, щедро расходуя пахучую жидкость, а когда закончилась и та, выскочила наружу, заходясь в надсадном кашле.
Глаза Платино покраснели, лицо побледнело, а рот жадно хватал холодный воздух.
«Она же там задохнётся! — встрепенулась Сабуро, уже собираясь вскочить на ноги, но, вспомнив, как спутница только что угрожала ей кинжалом, резко одёрнула себя. — Она сама так захотела».
Милосердная Голи требует от своих последовательниц никому не отказывать в помощи, но не навязывать её.
Только, когда уксусом нестерпимо воняло даже в десяти шагах от домика, девушка выскочила оттуда с ворохом грязного белья и поспешила к ручью. Но свою меховую безрукавку у неё в руках женщина не заметила.
Влекомая любопытством, она подошла к краю оврага. Её спутница по одной опускала вещи в воду, а чтобы те не унесло течением, заворачивала в них камни.
«Только сумасшедшая может так стирать», — криво усмехнулась монахиня, возвращаясь на свой камень.
Закончив возиться с бельём, девушка подошла к верёвке, где переоделась в синюю куртку, а кафтан, щедро обрызганный уксусом, расстелила на земле неподалёку от Сабуро.
Не обращая на неё внимания, чужестранка споро развела костёр и подвинула чайник ближе к огню.
«Кажется, она с самого начала знала, что внутри невозможно будет дышать, вот и не занесла хворост в домик, — сообразила женщина и тут же встрепенулась. — Она что же, собирается сидеть здесь до тех пор, пока запах не выветрится? Судя по всему, да. Как-то это слишком сложно для умалишённой».
Скрестив ноги, девушка уселась на кафтан и неторопливо сняла тонкие перчатки, аккуратно уложив их рядом.