Инкарцерон
Шрифт:
— Только не одна.
— Нет, — быстро сказал Джаред. — С ней буду я.
Она бросила на него встревоженный взгляд.
— Учитель…
— Мы пойдем вместе, Клаудия. Или ты не пойдешь вовсе.
Из дворца долетел звук трубы. Клаудия в раздражении оглянулась.
— Хорошо. Но вы ведь понимаете, что теперь нет нужды в убийствах? Если все узнают, что Джайлз жив, если он появится перед людьми, королева не сможет отрицать очевидного…
Девушка увидела их лица и осеклась. Джаред, избегая ее взгляда, перетирал в пальцах сорванный белый цветок. Маленькие
— Клаудия, — мягко произнес он, — пора бы тебе повзрослеть. — Он шагнул к ней — почти одного с ней роста, обильно потеющий под жарким солнцем. — Неужели ты думаешь, она позволит Джайлзу предстать перед народом? Вас обоих просто уничтожат без всякой жалости, как того старика, о котором ты говорила. А заодно и Джареда, и всех, в отношении кого возникнет подозрение, что они были осведомлены о заговоре.
Клаудия скрестила руки на груди, чувствуя, как краска унижения заливает лицо. Он говорил с ней снисходительным тоном взрослого, который только сильнее задевает отчитываемого ребенка. И, разумеется, он был прав.
— А уничтожить д олжно их, — негромко, но твердо продолжил Эвиан. — Они мешают нам, и будут сметены с нашего пути. Это уже решено, и мы готовы действовать.
Клаудия уставилась на него во все глаза.
— Нет!
— Да. И ждать осталось уже совсем недолго.
Джаред отбросил цветок и поднял голову. Лицо его побледнело.
— Вы должны отложить все хотя бы до свадьбы.
— Свадьба через два дня. Мы выступим сразу после торжеств. Детали вам знать ни к чему… — Он поднял руку, опережая ее протест. — Пожалуйста, Клаудия, я все равно ничего не скажу. Тогда, если даже заговор раскроют и вас будут допрашивать, вы не сможете что-то выдать. К тому же, раз вы не знаете, где, когда и каким образом должен начаться переворот, и вам неизвестны имена Стальных Волков, то и обвинять вас самих никто не станет.
Только собственная совесть, горько подумала Клаудия. Да, королева не изменит своим привычкам вкрадчивой убийцы, а Каспар из маленького деспота со временем обещает превратиться в алчного тирана. Отменить Протокол не в их интересах, наоборот, они будут насаждать его с еще большей силой, и нет никакой надежды на то, что это когда-нибудь изменится. И все же Клаудия не хотела обагрять руки их кровью.
Во дворце вновь настойчиво затрубили трубы.
— Мне нужно идти, — проговорила Клаудия. — Королева собирается на охоту, и я должна сопровождать ее.
Эвиан кивнул и повернулся, чтобы уйти, но не успел сделать и двух шагов.
— Постойте. Еще одно, — через силу выговорила Клаудия.
На плечо толстяка опустилась любопытная бабочка, заинтересовавшись переливчатой игрой его шелкового одеяния.
— Мой отец. Что будет с ним?
Стая голубей вспорхнула с одной из многочисленных башен дворца в глубокую синь неба. Эвиан, не оборачиваясь, проронил чуть слышно:
— Он вовлечен во все интриги двора и очень опасен для нас.
— Вы не должны его трогать.
— Клаудия…
— Не смейте! — Она сжала
Он потрясенно обернулся.
— Ты не сделаешь этого!..
— Плохо вы меня знаете.
Взгляд Клаудии был холоден как сталь. Сейчас только ее упорство могло отвести острие кинжала от груди отца. Она знала, что сохраняет жизнь врагу, умному и проницательному сопернику, расчетливому противнику в политических шахматах. Но он все равно оставался ее отцом.
Эвиан бросил быстрый взгляд на Джареда и испустил протяжный вздох.
— Что ж, хорошо.
— Поклянитесь. — Она схватила его горячую, липкую ладонь и крепко сжала. — Джаред засвидетельствует клятву.
Эвиан неохотно поддался. Их сцепленные руки поднялись, и тонкие пальцы Джареда легли на них сверху.
— Клянусь — как лорд Королевства и адепт Девятипалого. Смотритель Инкарцерона останется в живых.
Клаудия кивнула.
— Благодарю.
Выдернув руку, Эвиан пошел прочь, брезгливо вытирая пальцы шелковым платком. Клаудия и Джаред смотрели ему вслед. Наконец он пропал в зелени лаймовой аллеи.
Бессильно опустившись на траву, Клаудия обняла колени.
— Ох, учитель, как же все непросто.
Джаред, кажется, даже не слышал ее, беспокойно расхаживая туда-сюда, словно пытаясь размять затекшие ноги. Вдруг он резко остановился — как будто его ужалила пчела.
— Что за Девятипалый?
— Что?
— Девятипалый, которого упомянул Эвиан. — Наставник обернулся к ней, и она увидела, что его темные глаза горят так хорошо ей знакомым огнем. В таком состоянии он становился как одержимый и мог работать день и ночь, пока не найдется ответ на мучивший его вопрос. — Ты слышала когда-нибудь прежде о таком культе?
— Нет, — резко ответила она, дернув плечом. — И послушайте, сейчас у нас есть дела поважнее. Сегодня вечером, сразу после банкета королева собирает членов Высшего совета, чтобы подготовить все бумаги, касающиеся предстоящей свадьбы и вопросов престолонаследия. Каспар, Смотритель, Медликот и вообще все важные люди в королевстве должны быть там. Отлучиться не будет дозволено никому.
— А тебя не пригласили?
Она пожала плечами.
— Кто я такая, чтобы меня приглашать? На этой доске я всего лишь пешка. — Клаудия с горечью рассмеялась, хотя знала, как он не любит эту ее манеру. — Так вот, это самое подходящее время, когда мы можем, ничем не рискуя, проникнуть в Инкарцерон.
Джаред спокойно кивнул. Возбужденное выражение исчезло с его лица, и лишь глаза все еще чуть поблескивали.
— Рад, что ты сказала «мы», Клаудия, — произнес он негромко.
Девушка взглянула на него.
— Я буду бояться за вас, — просто ответила она. — Что бы там ни произошло.
Он кивнул.
— Так же, как и я за тебя.
Оба замолчали.
— Королева ждет.
Клаудия не двинулась с места. Джаред заметил ее отсутствующий, напряженный взгляд.
— Аттия, та девушка — она явно ревновала. Ко мне.