Инклюз
Шрифт:
Девушка достала из толстого конверта заготовку для 3D открытки и указала на окрашенные в зеленый цвет кончики.
– Ты разберешься, надо клеить не полностью всю фигуру, а только опорные ножки. У меня здесь было много свободного времени. Я вырезала силуэты, – легко улыбнулась она.
Музыкант принял конверт и аккуратно вложил его в свой блокнот. Девушка вновь потянулась к своей папке.
– Это еще не все. Мне очень важно, чтобы ты вклеил в дневник этот текст, – протянув рукописную записку, продолжала девушка.
– Понял, будет сделано, – ответил Оскар и бережно
Девушка на некоторое время задумалась, остановив свой взгляд на блокноте музыканта, словно не замечая поверх него рук молодого человека.
– Когда мне назначили повторную операцию, я хотела забрать дневник с собой в госпиталь, но потом подумала, что будет тяжело с ним носиться, – медленно проговорила она.
Молодой человек какое-то время ждал дополнительных указаний, но после продолжительной паузы девушки, отложил блокнот на кровать и, расправив спину, ласково улыбнулся.
– Знаешь, я, безусловно, исполню все, о чем ты меня попросила. Только уверен, что скоро ты сама выздоровеешь и вклеишь все эти листы, – он кивнул на лежащий у ног девушки блокнот.
– Оскар, перестань, пожалуйста, – ответила она, не улыбнувшись.
– Молчу… Просто мне показалось, что лицо твое стало немного здоровее, ты словно посветлела.
Девушка хотела засмеяться, но вместо этого зашлась спазматическим кашлем. Каждый очередной порыв давался ее ослабевшему телу сложнее, слезы полились из глаз. Она старалась захватить побольше воздуха и между приступами раскрывала рот все шире. Музыкант уже видел такие приступы и каждый раз беспомощно привставал, нелепо разводя руки, словно искал, что полезного подать. Ему было трудно просто смотреть, ощущая свою беспомощность. Силы пациентки хватило лишь на то, чтобы жестом руки усадить друга обратно на место и, таким образом, немного успокоить.
Спустя мгновение, восстановив дыхание, она приободрилась, и глаза загорелись новой мыслью. Эмма посмотрела в глаза музыканта. Лицо ее приняло детское выражение, как если бы ребёнок уверенно оправдывался в своей невиновности. Мокрые глаза подчёркивали этот невинный образ.
– Я же не знала, что задержусь тут надолго. Думала, как и после первой операции, меня почти сразу отпустят домой, – заговорила она, и ее рука доверительно легла поверх сложенных ладоней музыканта. – Дневник отдашь Брайану, я его уже по телефону предупредила. Будет лучше, если не ты, а он передаст его маме.
В палату вошла дежурная медсестра. Музыкант обернулся от того, что его коснулась рука женщины в халате.
– Вы уже находитесь тут вдвое дольше рекомендованного времени. Пациентке нужно отдохнуть.
Парень кивнул медсестре и показал жестом “еще пять минут”. Она ответила одобрительным кивком, но осталась стоять рядом.
– Я позже приду, поспи немного, – готовый уходить, на выдохе сказал молодой человек.
– Я потеряла одного родителя и не замечала наличие другого… – словно не услышав музыканта, в раздумьях проговорила девушка.
– Хочешь, чтоб я что-то добавил от себя твоей маме в самом конце мероприятия?
Девушка ненадолго задумалась,
– Не надо. Разве слова могут загладить то, что мне так и не удалось оправдать ее надежд на внучку? Ах да! Не удивляйся, что она постоянно пьет таблетки. Они удерживают ее в иллюзорном мире. Врачи одобрили такую терапию. Без них она возвращается в настоящее, и оно ее очень пугает.
– Постараемся сделать все наилучшим образом, – сказал музыкант, поджал губы и пошел к выходу.
Эмма повернула голову к окну. Оставшись одна, она вдруг заметила, что ладонь руки выкрашена в темно-синий цвет. Оставаясь совершенно спокойной, она сжала кулак. Разжав его, увидела, что ладонь вернулась в обычное состояние. Никак внешне не отреагировав на эту странность, девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула. На подоконнике все так же безмятежно поблескивала божья коровка, подаренная Брайаном.
30. Потерянное тепло
___
Как маленький принц на краю Калистоги,
С самою собой я веду диалоги.
(Эмма)
___
В дверь уже непрерывно колотили. Такой сильный и монотонный стук невозможно было не услышать изнутри.
Джоанна приоткрыла дверь на цепочку и увидела серьезное лицо Брайана. Ни секунды не помедлив, женщина открыла дверь. Ее безумное видение окончательно рассеялось.
– Брайан! Дорогой, – раскинув руки для объятий, торжествовала Джоанна. Она прижала к себе молодого человека в парадной военной форме. А он протянул хозяйке пышный букет.
– С днем рождения, Джоанна.
– Спасибо, Брайан. Это так мило.
– Почему вы так долго не открывали?
– Мы готовили внизу спектакль, – немного замешкавшись, ответила женщина. – Прошу, проходи в дом.
Брайан поднял стоящий у ног пакет и последовал за пожилой женщиной. Он все никак не мог расслабиться.
– Я слышал выстрел… – вопросительно сказал он.
– Ах. Ты же знаешь, я все еще стреляю холостыми по крысам, больше ничего не помогает.
Когда они дошли до гостиной, Брайан замедлил шаг. Оглядываясь на обстановку, он пытался представить происходящее до его прихода. На полу виднелись разводы голубого крема, рядом с ним – битое стекло и грязная скатерть, в которую она, похоже, пыталась собрать разбросанную по полу посуду. Рядом валялось ружье.
– Ты, как всегда, опаздываешь. Уже ведь взрослый – не на мопеде ездишь, – Джоанна дотронулась до медали на форме Брайана.
– Прошу прощения. Я спешил, как мог, – ответил Брайан.
– Может, тебе воды или кофе?
– Нет, спасибо, – ответил Брайан не сводя глаз с ужасной картины беспорядка.
– Да, случилась неприятность, – сказала хозяйка. – У стола ножка подломилась. Вино и торт, все испорчено. Но пойдем скорее. Не убирать же, когда спектакль ждет.
В дверь снова позвонили. Джоанна удивленно оглянулась на прихожую, потом на Брайана. Она нежно провела рукой по его груди, точно пробуя качество материала или наличие самого мужчины.