Шрифт:
Юрий Иванович Константинов
Инкогнито
Повесть
Содержание:
Пролог. Случай на Интере
Глава первая. Сергей Градов: уроки для начинающих криминалистов
Глава вторая. Глаух и Сторн
Глава третья. Сергей Градов: метаморфозы одного характера
Глава четвертая. Исключение из правил
Глава пятая. Сергей Градов: приказ из трех фраз
Глава шестая. Катрин Бакст
Глава седьмая. Сергей Градов: опасные знакомства
Глава восьмая. Просьба Альбиноса
Глава девятая. Незваный гость
Глава десятая. Враги
Глава одиннадцатая. Сергей Градов: игра по правилам и без
Глава двенадцатая. Пропуск в рай
Глава тринадцатая. Сергей Градов: В "Салоне дублеров"
Глава четырнадцатая. Сергей Градов: кровавые цвета "Ретро"
Глава пятнадцатая. Нашествие
Глава шестнадцатая. Сергей Градов: лицом к лицу
Эпилог. Случай на Интере
Пролог.
Случай на Интере
Шеф-пилот грузового рейдера Теодор Крамер находился в состоянии приятной послеобеденной полудремы, когда по его барабанным перепонкам ударил пронзительный визг аварийного предупреждения. Крамер бросил взгляд на контрольное табло. Приборы фиксировали неисправность в системе топливного обеспечения одного из основных двигателей. Это был наиболее опасный вариант из всех неприятностей, от которых не застрахованы корабли даже самой совершенной конструкции.
Теодор Крамер включил переговорное устройство бортового компьютера и, хотя отлично знал сам, как полагается поступать в подобной ситуации, выслушал бесстрастный совет немедленно заблокировать исправные двигатели и покинуть рейдер.
Совет шеф-пилот выполнил лишь наполовину, а именно: заблокировал двигатели. Но покидать рейдер не торопился, хотя понимал, что каждая секунда может стать для него роковой. Отрешенно замер в кресле перед панорамным экраном, взвешивая шансы. В зрачках Крамера плавились равнодушные блики звезд...
Теодору Крамеру исполнилось сорок четыре года - возраст почти критический для пилотов рейдеров нового типа. Он еще помнил времена, когда громоздкие, чем-то напоминающие колоссальные виноградные грозди корабли управлялись многочисленными экипажами.
На одном из таких кораблей, годами карабкавшихся к своей цели между звезд, и родился когда-то Крамер. В два года он увидел Венеру, а на Землю ступил уже пятилетним. Крамер был одним из первых детей, появившихся на свет вне планеты людей, за его развитием медики наблюдали с некоторой опаской. Однако ни здоровье, ни психика ребенка не внушали им беспокойства. От детей своего возраста Теодора отличало лишь одно - непреодолимая тяга к одиночеству. Он не нуждался в чьей-либо опеке. Проявления ласки, участия, расспросы взрослых вызывали у него раздражение. Поэтому вскоре Крамера оставили в покое. Часы напролет проводил он у иллюминатора, в молчаливом созерцании черной бездны. Космос вливался в душу тихого мальчика, переполняя ее странной тоской, и когда Теодор Крамер повзрослел, то понял, что отравлен этим необъяснимо-сладким ядом навсегда. Настоящим домом была ему не Земля, не какая-либо из планет, а движущийся остров корабля. Черная, пересыпанная серебром пустота вошла в его сердце, в его плоть и кровь. Только в перелетах Крамер по-настоящему ощущал, что живет.
Легче всего было ему сделать сейчас едва заметное движение, чтобы затем почти безучастно наблюдать, как автоматы в считанные мгновения плотно упакуют тело в недра специальной капсулы и выбросят ее из шлюзов рейдера в спасительную тьму. Перед глазами запляшут красные чертики перегрузки, от которой успел отвыкнуть за последние месяцы, и Теодор Крамер
В какую-то секунду корабль исчез, вместо него повис в пустоте гигантский ослепительный пузырь. Вскоре лишь расплющенное багрово-лиловое облако расползалось среди звезд - уродливая заплата на черном бархате космоса.
Пилота, оставшегося в хрупкой скорлупе спасательной капсулы, ждала вереница однообразных суток бездействия и ожидания. И почти наверняка - так называемая звездная лихорадка - не слишком приятная штука, знакомая едва ли не каждому, совершавшему длительные перелеты. После нее полагался полугодичный курс восстановительного лечения, и Теодор Крамер хорошо сознавал, что подобное происшествие может навсегда закрыть для него дорогу в космос.
И потому он не спешил следовать совету своего мудрого и лишенного эмоций единственного спутника. Самые безукоризненные советы - удел машин. Удел людей - решать.
Крамер прислушался, как замирает едва уловимая вибрация, проверил, действует ли маяк аварийного контакта, предупреждающий все корабли в районе возможной катастрофы об опасности. И лишь после этого вышел на связь с базой.
Он сам удивился спокойному тону, которым сообщил об аварии. У дежурного с самообладанием было похуже. Даже на крохотном экране связи его лицо выглядело неестественно бледным. На Крамера он смотрел с состраданием и ужасом, как на человека, которого видит в последний раз.
– Сколько? Сколько времени прошло после сигнала?!
– сорвался на крик дежурный.
– Две минуты четырнадцать секунд, - отозвался Крамер, скрупулезно считавший про себя эти секунды, удивляясь, как это человек ухитряется о многом передумать за столь ничтожное время.
– Уже все равно не успеть,добавил он.
– Плазма меня настигнет.
– Но все-таки будет шанс!
– Дежурный смахнул капли пота, выступившие на верхней губе.- Никто не знает толком, как ведут себя эти новые ускорители.
– В том-то и дело. Вероятность взрыва - пятьдесят на пятьдесят. Впрочем...
– Крамер бросил короткий взгляд на табло, - пока мы беседуем, прошло еще семнадцать секунд. Соотношение меняется в мою пользу.
Дежурный сделал невольное движение, словно хотел осенить человека, отделенного от него многими тысячами миль, древним крестным знамением.
– Если обойдется, включу аварийные двигатели и пойду на ближайшую базу, где есть ремонтный центр, - сказал Крамер, продолжая краем глаза следить за ставшими почти неподвижными светящимися цифрами.- Правда, я плохо знаю этот район.
– Ближайшая база - Интер, искусственная планета,- оторвав напряженный взгляд от Крамера, после паузы произнес дежурный.- Я ввел координаты в твой компьютер. Сейчас на Интере тихо, мертвый сезон. Сектор посадки обслуживается роботами. Как и восстановительный центр.
– Если с двигателем ничего серьезного, обойдусь и без них.
Не сговариваясь, оба опять посмотрели на табло. Прошло еще полминуты. Затаив дыхание, Крамер наблюдал, как нерешительно замигал, а затем и вовсе погас оранжевый овал аварийного индикатора. Он закрыл глаза и откинулся в кресле. В висках гудело.