Инкуб. Строптивая добыча
Шрифт:
Не буду его жалеть, решила я. Не буду лить слёз по нему – мне бы себя хватило оплакать.
Кое-как поднялась на ноги – они не слушались, засидела, наверное…
Направилась к выходу. Велиар за мной не пошёл, остался сидеть, где сидел. В той же самой недвижной позе.
Становилось совсем темно. Последний свет угасал – кажется, на луну наползли тучи.
Я наощупь нашла дверь. Приоткрыла. Не смогла уйти молча, уйти просто так.
– Мне почему-то кажется, что вы не плохой… человек. – Назвать его «существом» язык не повернулся. – Поэтому прошу – если в вас есть хоть капля жалости ко мне, давайте на этом и завершим наше
– Жалость? Это всё, что угодно, но только не жалость.
Я запнулась, но заставила себя договорить:
– И спасибо… за поздравление. Прощайте.
Ну вот. Ещё один шаг – и я на свободе. Как просто и как сложно в то же время сделать этот шаг.
– Прощайте?.. – горько усмехнулся за моей спиной инкуб. – Не уверен, Мышка. Возможно, что и «до свидания». Но я попытаюсь. Клянусь тебе – попытаюсь.
Когда я подошла к выходу из конюшни и толкнула двери наружу – остановилась в удивлении.
С неба лил дождь. Тихо гудел и шелестел осенний парк, роняя промокшие листья, как слёзы. Стылый ветер немедленно вцепился в меня холодными пальцами, и я с грустью подумала, что промокну до нитки и буду по колено в грязи, пока дойду.
На плечо мне легла тяжёлая ладонь, сжала на мгновение.
– Я пойду первый. Останься и пережди.
Кутаясь в шаль, я стояла на пороге и смотрела на то, как его силуэт в мокрой белой рубашке, которую он так и не потрудился застегнуть, медленно тает на тёмной аллее. Велиар шёл медленно – как будто не замечал дождь.
Наверное, я только теперь поняла, как он на самом деле одинок. И наверное, его одиночество было намного страшнее моего.
Я тоже буду помнить тебя, инкуб.
Пережидать осенний дождь глубокой ночью на куче ароматного сена, когда так уютно стучат капли по старой крыше и так тихо на душе от выплаканных слёз – плохая идея.
Конечно же, я заснула. Свернувшись клубком и подложив под щёку свёрнутый в несколько раз алый сюртук.
А проснувшись перед рассветом обнаружила, что почему-то накрыта шерстяным одеялом и рядом со мной в сене лежит длинный серый мужской зонт.
Глава 8.
«Корилианский договор предоставляет инкубам ряд привилегий, которые призваны способствовать успеху их охоты и которые они с удовольствием используют. Разумеется, эти привилегии могут быть обременительны для граждан, за счёт коих осуществляются, в том числе финансово. Однако ни один суд не примет жалобу на то, что инкуб злоупотребляет своими полномочиями.
Исключение составляют случаи так называемого «самозванства», когда под видом инкуба привилегиями пытается воспользоваться обыкновенный мошенник. Однако такие случаи крайне редки, ибо все знают, что инкубы жестоко карают тех, кто осмелился прикрываться их именем.
В частности, к законным привилегиям инкубов относятся: а) право требовать места в любой гостинице на пути их следования, в том числе путем выселения уже проживающего постояльца, если она переполнена; б) внеочередное право требовать свежих лошадей на перекладных; в) право посетить любой бал, званый ужин или даже частный семейный обед без приглашения; г) право требовать у хозяев временного проживания в жилье, под крышей которого находится выбранная инкубом цель и т.д.
Поскольку удовлетворение интереса инкуба, как правило, не занимает продолжительного времени, финансовые бреши, нанесённые
Леди Мэри Сазерленд. Отрывок из трактата «Об инкубах».
Мне повезло, что я так рано проснулась – обитатели особняка леди Ормунд ещё спали сном младенца после танцев до утра, когда я тихо-тихо, оправдывая прозвище, пробиралась в свою комнату. По дороге мне встретился кое-кто из слуг, конечно, но что мне до их неодобрительных взглядов? Главное, чтоб не донесли о моём «аморальном» поведении хозяину, но на такой случай у меня заготовлено железное оправдание. Он же сам меня отправлял на поиски дочери? Ну так я проявила всё своё рвение, чтобы исполнить его волю. Аж до самого утра искала, каждый кустик в сыром и грязном парке обшарила.
Дверь Лили была рядом с моей. Я осторожно подёргала – заперто. Выходит, вернулась раньше меня. Это хорошо. Это значит, что увольнение в ближайшее время мне всё-таки не грозит.
В своей комнате я уселась на край постели, чувствуя себя какой-то потерянной, и сначала не знала, что делать. Спать ложиться смысла нет – скоро собираться к отъезду. Хозяева планировали выехать обратно в «Печальные ивы» около полудня. Занятий сегодня, понятное дело, никаких не будет – после бала юным леди предписывалось как следует отоспаться, чтобы не портить цвет лица. Гувернанткам цвет лица блюсти не полагалось, так что с меня непременно спросят, чтобы и лошади готовы, и карета запряжены, и провизия с собой, и всё прочее в порядке, за чем я обязана была проследить к тому моменту, как хозяева проснутся и чаёвничать изволят.
А значит, в данную минуту у меня образовалась совершенно незапланированная дыра в расписании – когда и спать ложиться поздно, и собираться еще рано.
Серый предрассветный сумрак сменялся утренним, а я всё сидела на краю постели, не зная, куда себя деть и чем занять мысли.
В моей комнате без меня никто не топил камин, и было зябко.
Наверное, лучше совсем не знать тепла, чем мёрзнуть, когда его потеряешь.
Я, наконец, очнулась и убрала подальше вещи, которые продолжала неловко держать в руках – свёрнутое шерстяное одеяло, сюртук и зонт. Понятия не имею, зачем притащила сюда. Ведь дворецкий Ормундов сказал мне, что инкуб покинул дом ещё ночью. Можно было просто выбросить. Наверное, рука не поднялась портить хорошие вещи.
А интересно, где он сейчас? Чем занят?.. Хотя – что это ты, Эрнестина! Инкуб ведь по-прежнему голоден. Ты-то не покормила досыта. Значит, наверняка шляется где-то в поисках «основного блюда». Одними десертами сыт не будешь.
Я сердито зашвырнула всю эту кучу барахла в самый дальний угол, отёрла губы и решительно поднялась, чтобы упаковывать саквояж.
В последующие две недели обстановка в «Печальных ивах» была довольно странная.
Лили дулась и капризничала больше обычного, срывая на мне дурное настроение. Маменька, устав от собственного чада, ссылалась на головную боль и чаще закрывалась в своих покоях, попивая там чаёк с пирожными. Зато у мистера Льюиса настроение было отменное, он ходил по дому, насвистывая, и даже сунул мне пару лишних монет «на ленты», пока супруга не видела. А слуги шептались по углам и постоянно пытались подкараулить меня и выведать, «что с хозяевами стряслось».