"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Мертвые? — спросил кавалер, вставая и надевая подшлемник.
— Не знаю, — кричал солдат, — с огнями сюда идут. Мертвяки с огнями не ходили вроде.
Волков надел шлем и полез на бочки, чтобы увидеть тех, кто ходит по мертвому городу ночью. Роха и Пруфф влезли к нему, стали рядом. Кавалер увидел четыре огня, что приближались по улице к винному двору с востока. Когда огни приблизились, Волков крикнул:
— Кто вы такие и что вам нужно?
— Мы люди ротмистра Брюнхвальда, нам нужен кавалер, тот что возил вино и еду в цитадель.
— Олухи,
— Да, так и есть, — солдаты подошли и стали в десяти шагах от забора, — так есть среди вас кавалер Фолькоф?
— Я Фолькоф, что вам нужно, — крикнул кавалер.
— Господин, наш ротмистр, господин Брюнхвальд, просит приехать к нему в цитадель.
— Сейчас, что ли? Зачем?
— Сейчас, он вам хочет показать лагерь еретиков, что на той стороне реки. После того, как вы их побили, они что-то затевают.
— Да что можно показать ночью, на той стороне реки? — крикнул Роха.
— Костры, — негромко произнес Волков и добавил, — капитан Пруфф, десять ваших людей пойдут со мной. Пусть готовятся.
— Ты, что и вправду пойдешь с ними? — искренне удивился Скарафаджо. — Ночью? А вдруг это еретики, вдруг готовят засаду?
— Я узнал голос того, кто говорил с нами, он был караульным на башне, — отвечал кавалер, — и мы пойдем в цитадель сейчас же. И ты идешь со мной.
Ротмистр Брюнхальд был уже не мальчик. Как и положено людям, сидевшим почти год в осаде, он был бородат и космат. В косматых волосах и бороде было видно проседь. Он стоял у восточной стены, руки в боки и глядел на идущих к нему людей. Огонь факелов трепал ветер, а ротмистр был в одной рубахе и плаще, без доспеха. Значит, он не боялся кавалера. И не считал его врагом.
— Рад познакомиться с вами, — сказал Волков, протягивая ему руку.
— Я совру, если отвечу так же, — отвечал Брюнхвальд, пожимая протянутую руку.
— Это мой сержант Роха, — представил спутника Волков.
Брюнхвальд пожал руку и ему, а Роха, Роха был на седьмом небе, он вдруг узнал, что он признан сержантом, и офицеры жмут ему руку, еще недавно он о таком и мечтать не мог.
Без лишних разговоров ротмистр повел их по лестнице наверх, на стену. И когда они почти поднялись на нее, он приказал своим солдатам, что шли с ними:
— С факелами тут останьтесь.
На стену они вошли втроем в полной темноте. И Волков сразу понял, зачем Брюнхвальд его позвал. На той стороне широкой реки горели костры:
— Двадцать шесть, — насчитал Роха.
— Да, двадцать шесть, — сказал Брюнхвальд, — а вчера было четыре.
— Человек сто пятьдесят, — прикидывал Роха.
— Да, — опять согласился с ним ротмистр, — не меньше. А вот палаток у них всего пять, для офицеров. Солдаты костры жгут, чтоб у реки не мерзнуть. Значит…
Он замолчал.
— Что? — спросил кавалер.
— Раз нет палаток, то долго они там сидеть не собираются. Сюда поплывут. Лодки у них есть, — Брюнхвальд помолчал и продолжил, — черт бы вас побрал,
— Да, у меня его штандарт и его шатер, но это он мне устроил засаду, а не я ему, — отвечал кавалер.
Это звучало как оправдание.
— Вы молодец, Фолькоф, — сухо сказал ротмистр, — этот мерзавец отправил много добрых людей на тот свет. А теперь родственнички решили за него отомстить, и они отомстят, уж будьте уверены.
— Вам-то чего переживать за такими стенами, — сказал Роха, — это нам волноваться нужно.
— Ты прав, сержант, — холодно поглядел на него ротмистр, — но если бы сейчас был день, то ты увидел ты баржу, что он притащили сегодня вечером. Раньше у них только лодки были.
— Баржу? — Скарафаджо задумался. — Для лошадей, что ли?
— На кой черт им лошади в городе, — зло сказал Брюнхвальд.
— Для пушек, — сказал Волков глядя за реку.
— Для пушек, — сказал ротмистр глядя туда же.
— Для пушек, — повторил Роха. — Тогда дело дрянь.
— Дело дрянь, — согласился ротмистр, — если у них сто тридцать человек, а я думаю их еще больше, то с двумя двадцатифунтовками, он разобьют мне ворота за день, у меня-то нет ни одной пушки. И все — мне и моим людям конец.
— Мы можем объединиться, — предложил Волков, он уже подумывал, как начать разговор про раку с мощами.
Но разговор начал сам ротмистр:
— Нет смысла, у вас тридцать человек, у меня тридцать, у них вдвое больше, а может и не вдвое, у вас, я так понимаю, есть пушки, но и у них есть пушки, — он замолчал, глянул на Роху и сказал, — иди-ка, погуляй сержант.
Роха не двинулся с места, уставился на Волкова, ожидая его команды. Тот едва заметно кивнул, и Скарафаджо заковылял вниз по лестнице.
Ветер на небе разогнал облака. Появилась луна. Стало еще прохладнее.
— Знаете, что я сторожу? — спросил ротмистр глядя вслед Рохе.
— Деньги? — догадался Волков.
— Деньги, — Брюнхвальд кивнул, — у них тут казачество. И денег тут горы. Ну не горы, но много.
— Горы? Много? — кавалер хотел знать, сколько тут денег.
— Много, но не серебра, много меди, серебро они вывезли, как-только чума началась. А вот меди тут полно, на два воза хватит, а может и больше. И монеты принца Карла и монеты архиепископа вашего и городские деньги, местные и черт знает, каких тут только нет. В общем, мне нужно их вывезти, мне не удержать цитадель, если сюда придет полторы сотни еретиков с пушками.
— Я помогу вам, — сказал кавалер.
— А я отдам вам мощи, — сказал ротмистр, — но вы мне напишете расписку, — он говорил, как бы оправдываясь перед самим собой, — все равно еретики разобьют раку на серебро, а кости святого выбросят в канаву. Пусть уж лучше ваши попы хранят их. И отсюда придется уходить.
— Начинать нужно уже сейчас, — сказал Волков.
— Да, тянуть не следует, не приведи Господь, эти безбожники начнут, переправятся поутру.
— У вас есть подводы по эту вашу медь?