"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Нет, да что вы! — вдова старалась говорить искренне. Складывала молитвенно руки. — Да разве это не грех? Да и нет у нас в городе еретиков.
— Не плевала ли ты на иконы, не читала ли молитвы на простом, грешном языке, не ругала отцов святых Церкви дурными словами, и не требовала от них покаяния сатанинского и реформации?
— Никогда, никогда.
— Палач, добрый человек, выйди, — сказал отец Иона.
Вдова, услышав это заплакала. Оглядывалась.
Сыч и с ним два солдата из людей Брюнхвальда,
Сыч был чист, выбрит и горд своей миссией. Кланялся ниже всех.
— Сын мой, встань рядом с этой несчастной. И люди пусть твои встанут.
Сыч исполнил приказ незамедлительно.
— Господи, Господи, — запричитала вдова, — зачем это? Святой отец, зачем вы позвали этих страшных людей?
— Дочь моя, — заговорил отец Иона, — по протоколу мы должны тебя осмотреть, надобно, чтобы ты сняла свою одежду.
— Что, всю одежду? — не верила вдова. Она оглядела дюжину мужчин, что были в зале.
— Дочь моя, пред Святым Трибуналом ты должна стоять, как и перед Господом нашим будешь стоять, ничем не прикрыта. В том не будет тебе укора, коли ты станешь нага здесь.
— Надобно всё снять? — всё ещё сомневалась женщина.
— Да, — говорил отец Иоганн с суровым лицом, — иначе палач снимет с тебя платье неласково.
Гертруда Вайс стала медленно раздеваться. Рыдая при этом.
— Женщина, не трать время наше, разоблачайся быстрее, — крикнул отец Иоганн, — палач, помоги ей.
Сыч подошел, стал раздевать её. Кидать её одежду на лавку. Волков услышал, как за ним кто-то пошевелился. Он повернулся и увидел монаха брата Ипполита, тот отвернулся, смотрел в жаровню с углями, чтобы не видеть женского тела. Шептал что-то.
А Сыч раздел женщину догола, стянул чепец с головы и снял с неё обувь, всё это он делал с серьёзным, даже злым лицом.
— Распусти волосы ей, — командовал отец Иоганн.
Сыч повиновался.
Волков глядел на вполне себе хорошее женское тело. Несмотря на возраст, женщина была аппетитна, только вот атмосфера, что царила в зале, никак не располагала к любовному настроению.
Женщина выла, ни на секунду не умолкала, пыталась руками прикрыть срам, да Сыч не давал, одёргивал её, чтобы руки не поднимала.
— Вдова Гертруда Вайс, сейчас тебя осмотрят честные люди, один из них монах, что не принадлежит к Святому Трибуналу, брат Ипполит, и добрый человек славный своими подвигами божий рыцарь Фолькоф. Не против ли ты, что они будут свидетелями по твоему делу? — заговорил отец Иона.
— Нет, не против, — подвывала женщина.
— Брат Иона, — заговорил отец Николас, — надобно ли брату Ипполиту тут свидетельствовать в таком деле, молод он, нужно ли ему видеть женское тело? К чему соблазны такие.
— Ничего-ничего, пусть укрепляет
Брат Николас вздохнул только в ответ.
— Брат монах, и вы господин рыцарь. Подойдите к женщине, поглядите, есть ли на коже у неё родимые пятна, что напоминают рогатую голову, голову пса с пастью, голову козлища с рогами, голову кота?
Волков и краснеющий как пламя брат Ипполит стали оглядывать голую женщину со всех сторон. Никаких родимых пятен у неё не было.
— И под грудями её смотрите, — настаивал брат Иоганн.
Посмотрели под грудями:
— Нет, святой отец, — произнёс Волков, — ни одного родимого пятна нет. Только родинка большая подмышкой, под левой рукой.
— Палач, добрый человек, посади женщину на лавку, пусть свидетели поглядят, нет ли у неё под волосами на голове таких пятен?
Сыч усадил женщину на лавку, а Волков и брат Ипполит оглядели её голову сквозь волосы:
— Нет, святые отцы, на голове тоже нет таких пятен, — сказал кавалер.
— Нет, так нет. Хорошо, — начал было отец Иона, но его остановил отец Иоганн, он что-то шепнул Ионе и тот вспомнил и начал кивать головой. — Ах, да, ведьмы бывают очень хитры. Палач, пусть свидетели посмотрят родимые пятна в волосах у женщины под мышками, в волосах у лона её, и в заднем проходе, ведьма и там может прятать образ господина своего. Такие случаи известны.
— Известны, — кивал отец Николас.
Вдова, подвывая, делала то, что ей говорили, а кавалер и залитый краской монах, осмотрели все, что было необходимо, и первый раз, за всю свою жизнь, созерцание красивого женского тела не принесло Волкову никакого удовольствия.
— Мы не нашли у неё никаких пятен, святые отцы, — сказал кавалер.
— Так, что ж, нет пятен, ясно, — произнёс отец Иона.
— Мне можно одеться, господин? — всхлипывала вдова?
— Зови меня святой отец, а не господин, — терпеливо говорил отец Иона, — а одеваться я тебе ещё не разрешаю. Палач, сын мой, поставь эту женщину на колени, на лавку, и наклони её, что бы свет падал ей на спину в избытке.
Сыч поставил женщину на колени на лавку как просил глава Трибунала, а тот продолжил:
— Добрый рыцарь и ты брат монах, посмотрите, как следует, есть ли у неё на крестце и промеж ягодиц, над задним проходом, шрам как от усечения или как от прижигания?
Волков и монах опять смотрели на вдову, разглядывали на совесть.
Кавалер глянул на монаха, тот только головой помотал и кавалер сказал:
— Нет, шрамов мы не видим.
— Палач, сын мой, а знаешь ли ты как проверять родинку, что на боку у неё? — спросил отец Иона у Сыча.
Волков был удивлён, но его Сыч это знал.