"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

Конофальский Борис

Кавалер пошёл на выход, а банкир шёл рядом и всё что-то бубнил, рассказывал, что он не плохой человек, и благодарил рыцаря.

На выходе из кабинета, где его ждали Брюнхвальд, Максимилиан и Сыч, он остановился и сказал им:

— Это не тот, тот уехал уже. Едем к себе.

И протянул узелок с серебром Максимилиану, чтобы он нёс.

Ну не тот — так не тот. Ротмистру и Максимилиану, взявшему тяжёлый узелок, было всё равно, а вот Сыч так расстроился.

— Эх, — вслух грустил он, — три гульдена за плёвое дело. Не сраслось.

Волков

покосился на него и стал спускаться по лестнице с высокими ступеньками.

Он думал, что сказать барону, а ещё мог сам себя понять, зачем он этого жида не стал брать, отпустил он его уж точно не за деньги.

Глава 38

Никогда в жизни Волков не радовался так появлению попов как в тот день. Когда Ёган пришёл снизу и сказал, что во дворе видел знакомых попов из Ланна, тут же кавалер кинулся вниз. Сам хотел взглянуть.

И был рад неимоверно, когда увидал внизу дюжину монахов на трёх телегах, и среди них отца Николаса. Того самого, с кем недавно был в городе Альке где выявили навет.

Монах был не спесив и тоже радовался кавалеру. Они обнялись как старые друзья:

— Рад я, что вы приехали. Рад, что аббат и архиепископ вас благословили, — говорил Волков.

— Как получили ваше письмо, так сразу засобирались, думаем, уж кавалер врать не будет. Ведьмы будут.

— Будут, будут, — обещал кавалер, — у меня целая тюрьма этими бабами набита, вам на неделю хватит. Как хорошо, что аббат вас отпустил.

— А он нас не отпустил, — с улыбкой сообщил брат Николас, и добавил заговорщицки, — он тут, с нами приехал, ждёт вас.

— Приехал? — удивился кавалер. — Сам казначей его Высокопреосвященства тут?

— Тут, тут, — кивал брат Николас, — а как же ему не приехать, если о вас и ваших делах только и разговоров в Ланне.

— Откуда ж про мои дела Ланне знают? — удивился Волков.

— Уж не волнуйтесь — знают, — многозначительно сообщил монах, — и следят с интересом. Архиепископ обо всём знает и нас лично в дорогу благословил.

— А где же аббат?

— Пошёл покои себе и нам смотреть, — сообщил брат Николас.

Волков сразу его заметил и удивился. Был он в большой обеденной зале.

Обычно казначей его Высокопреосвященства был одет в грубую монашескую одежду, старые стоптанные сандалии, носил деревянный крест на груди. А тут он стоял и говорил с распорядителем Вацлавом. Был он в великолепной одежде алого шёлка, пояс пурпурный широкий, широкополая шляпа, золотые перстни и распятие золотое, не иначе как простой аббат сан имел кардинальский. Вацлав пред ним стоял полусогнувшись. А как увидел брат Илларион Волкова, так руки ему протянул, заулыбался.

Кавалер руки ему целовал обе, а потом и сам аббат кавалера расцеловал как друга старого и приговаривал:

— А вот и герой наш любезный. Наш Аякс бесстрашный.

— Вы ищите покои

для себя, — произнёс Волков, — я могу уступить вам свои, они здесь лучшие.

— Что вы, сын мой, что вы, — махал рукам аббат, — королям да князьям мирским здесь стоять по карману. А мне и братии моей, то большая обуза и грех. Нет, я себе сыщу приют у отцов местных, — он понизил голос и улыбался, — бесплатно побуду, местные отцы богаты, приютят авось. А братьев помещу в местный монастырь, там им и постель будет и стол, нечего деньги на ветер кидать.

«Да, — думал Волков, — с этим монахом не забалуешь! Уж этот жареных поросят есть не станет, не отец Иона покойный».

— Но то после, — продолжал брат Илларион, — а сейчас у меня к вам разговор, и такой, что лучше бы нас никто не слышал больше.

Это ему сразу не понравилось, и как оказалось, предчувствие его не обмануло.

Волков и брат Илларион уселись в покоях Волкова за стол, Ёган принёс им вина, и пока монах удивлённо оглядывал роскошь, кавалер всё пытался угадать, о чём пойдёт речь. Долго ему гадать не пришлось, казначей его Высокопреосвященства отпил вина, поболтал его в стакане, поглядел через него на свет, и сказал:

— А неплохо живут рыцари божьи.

Ещё чуть помолчал и начал:

— Вы как уехали из Ланна, так и хорошо вам, а нунций папский нашего сеньора изводит ежедневно. Видит он в вас угрозу Матери Церкви, о чём и говорит непрестанно. Говорит, что вы грабитель храмов, хуже, чем еретики. Да ещё требует вернуть раку, что вы из кафедрального собора Фёренбурга увезли. Извёл уже архиепископа своими стенаниями и укорами. Требует вас изловить. И наказать примерно.

Да, уж, приятного в словах аббата было мало. И кавалер продолжал слушать.

— Да только знаем мы, что это всё вздор, — продолжал брат Илларион, — не за тем он у нас сидит всю зиму. Хочет он папскую десятину, говорит, что мы Святому Престолу с прошлого лета не шлём серебра. — Аббат чуть придвинулся и усмехнулся лукаво: — И то верно, не шлём. Потому как нету, и до лета не будет.

Волков начинал понимать, куда клонит казначей архиепископа. Но всё ещё не догадывался, чем всё закончится для него. Он думал, что речь пойдёт об имуществе ведьм и всех кто с ними знался. А всё оказалось ещё хуже.

— Думаете: «А что же от меня нужно этому монаху?» — смеялся брат Илларион. — Я скажу вам. Божьим промыслом известно стало нам, что у бургомистра вы изъяли сундук серебра. И то малый сундук, а в приюте для женщин так и вовсе большой нашли. Всё себе взяли.

Волков опешил, едва сил хватило, чтобы рта как дураку не раскрыть, но вот не ёрзать на стуле и не теребить стакан сил не было. А монах видел всё, да усмехался:

— Полноте вам. Вы же умный человек, вы ж понимали, что вам его не оставят. То не ваше, обер-прокурор да казначеи герцога всё одно забрали бы всё у вас. А так Матерь наша Церковь себе в помощь возьмёт.