Инквизитор Эйзенхорн
Шрифт:
Я снова предложил ему воду. Ответа не последовало.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Он сжал челюсти.
— Как тебя зовут? — На этот раз я применил Волю.
Он задрожал.
— Эйно Горан. — Его голос был сухим и хриплым.
— А до того, как ты стал Эйно Гораном, как тебя звали?
— Ргх-х…
Его решимости можно было позавидовать. Вессоринцы относились к «затупленной» расе, среди них часто рождались неприкасаемые. В программу их военной
Но, продолжая допрос, я начал подозревать, что в большей степени его сопротивление было связано с имплантированной личностью. Я попытался удалить ее, но, как и прежде, она не сдвинулась с места. Маска казалась грубой и примитивной, но установлена была надежно, и часть ее действовала как щит. Он не просто не хотел отвечать. Он не мог этого сделать.
— Грегор?
Я выглянул из люка и увидел, что во двор вышла Креция.
— Грегор, что, черт возьми, ты делаешь?
Я вылез из спидера и отвел ее к стене сада. Вессоринец наверняка слышал, как она назвала меня по имени.
— Этот человек связан, словно проклятый цигнид! — возмутилась Креция.
— Этот человек убил бы меня, представься ему такая возможность. Он связан ради нашей общей безопасности. Я должен допросить его.
Креция впилась в меня сердитым взглядом. Она переоделась в длинное платье из синего атласа с эпиншировой вышивкой. Ее соломенного цвета волосы были собраны на затылке в тугой узел и закреплены двумя золотыми булавками. Она была красивой и надменной, точно такой же, какой я запомнил ее. Мне всегда нравились ее высокие скулы, красивый рот и бледно-карие глаза, в которых отражался интеллект и горела страсть. Правда, с момента нашего появления в них пылала только ярость.
— Словно цигнид, — повторила она. — Я не позволю ничего подобного в моем доме…
— Тогда что ты предлагаешь? У тебя найдется надежное и безопасное помещение, в котором его можно содержать?
— Предоставить тебе камеру для него? Ха!
— Либо так, либо он останется в спидере.
Она задумалась, а затем произнесла:
— Я прикажу Фейбсу разобрать одну из кладовок наверху.
— И чтобы никаких окон.
— Во всех есть чертовы окна! Но в той кладовке только небольшое вентиляционное оконце, недостаточно широкое, чтобы в него мог кто-нибудь пролезть.
— Спасибо.
— Я хочу осмотреть его.
Возражать было бесполезно. Она тщательно осмотрела пилота.
— Не беспокойтесь. Я доктор Кр…
— Не думаю, что ему стоит знать твое имя. Как и мое. Осторожнее с ним.
Она сделала глубокий вдох и постаралась говорить как можно спокойнее:
— Я врач. И просто собираюсь осмотреть вас. У вас есть имя?
Пилот покачал головой.
— Он использует имя Эйно Горан.
— Понятно. Эйно, ситуация неприятная, но если вы будете сотрудничать со мной и с Гр… и моим другом, это сможет
Друг. Я почувствовал злобную издевку, которую она вложила в это слово.
Креция неодобрительно посмотрела на меня.
— Ему необходимо пить и есть. Особенно пить, учитывая эту жару.
— Скажи это ему.
— Вы должны пить, Эйно. Если вы не станете пить, я буду вынуждена положить вас под капельницу.
Только после ее увещеваний пилот выпил немного воды.
— Очень хорошо, — сказала она и обернулась ко мне: — Его путы слишком тугие.
— И ослаблять их я не стану.
— Тогда подними его и дай немного пройтись по двору. Свяжи руки чуть иначе.
— Возможно, позднее. Если бы ты знала, кто он такой и что сделал, то не была бы настолько гуманна.
— Я офицер Официо Медикалис. Не имеет значения, что он натворил.
Мы возвратились в гостиную.
— Его личность имплантирована. Я должен проникнуть сквозь нее.
— Чтобы узнать, кто он на самом деле?
— Чтобы узнать, на кого он работает.
— Ясно.
Она села и принялась грызть ногти. Креция всегда так поступала, когда нервничала.
— У тебя есть медицинские препараты. Может быть, зендокаин? Вульгата оксибарбитал?
— Шутишь?
Я покачал головой и сел напротив нее.
— Я говорю серьезно. Мне необходим психотропный препарат, или, по крайней мере, опиат, или барбитурат, чтобы ослабить его силу воли.
— Нет. Это абсолютно недопустимо.
— Креция…
— Я не стану участвовать в пытках!
— Это не пытки. Я не собираюсь причинять ему боль. Мне просто необходимо открыть его сознание.
— Нет.
— Креция, я в любом случае сделаю это. У меня есть мандат Священной Инквизиции на проведение допроса, а обстоятельства позволяют мне применить куда более жесткие меры. Разве тебе не кажется, что будет лучше, если это произойдет под твоим профессиональным присмотром?
Вечером мы перетащили вессоринца в дом и поместили его в освобожденном Фейбсом чулане. В комнате не осталось ничего, кроме кровати с матрацем. Я снял с пилота повязку, а затем, держа его на прицеле, попросил Эмоса развязать пленника.
Креция молча наблюдала за происходящим, подчеркнуто не замечая оружия.
— Расстегни комбинезон! — приказал я. Креция хотела было что-то сказать, но я прервал ее:
— Ты ведь должна осмотреть его руку, доктор?
Я заставил его раздеться еще и для того, чтобы Эмос тщательно изучил татуировки на теле наемника. Пока ученый осматривал его и заносил свои примечания на информационный планшет, вессоринец стоял перед нами с угрюмым видом, опустив взгляд в пол.
Он был строен жилист, словно канат. Старые шрамы покрывали все тело. На первый взгляд он показался мне довольно молодым человеком, но либо он на самом деле был старше, чем выглядел, либо его короткая жизнь была чрезмерно жестокой.