Инквизитор Светлого Мира
Шрифт:
Вальдес неохотно общался с незнакомыми людьми, но когда ему приходилось это делать, не испытывал ни малейших комплексов. Он всегда чувствовал некоторое свое превосходство перед остальными представителями рода человеческого. Однако сейчас он почему-то оробел.
Девушка сама повернулась к нему.
– Здесь вкралась ошибка, – сказала она, показав пальцем на надпись на стенде. – Неправильная дата. Впрочем, никто не замечает этого.
– Я знаю, – сказал Вальдес. – Здесь написано, что 29 мая 1484 года Папой Сикстом IV была издана булла, в которой он назвал святотатственным мнение лиц, каковые утверждают, будто папские индульгенции касаются лишь епитимьи и не освобождают от обычных кар. На самом деле эта булла вышла 9
– О, я вижу, вы хорошо знаете историю! – девушка посмотрела на Вальдеса с интересом. – Вы ученый, да?
– В некотором роде… – уклончиво ответил Вальдес. – А вы? Вы изучаете Инквизицию?
Вальдес обладал красивым тембром речи – чувственные нотки, придающие эротический оттенок любому слову, произнесенному им, были важной составляющей его успеха у женщин. Слово "инквизиция" он произнес так, как можно было бы произнести "Te quiero" [7] на ушко любимой.
7
Я тебя хочу (исп.)
Девушка слегка порозовела, но все же не отвела взгляд.
– Я – студентка, – сказала она. – И я пишу курсовую работу, посвященную заблуждениям и жестокости инквизиции. Вы не находите, что все это отвратительно?
Она ткнула пальцем в толстое стекло стенда. Показала на гравюру, изображающую обнаженную женщину, распятую на колесе вниз головой.
– О да, – кивнул головой Вальдес. – Это ужасно! Это просто отвратительно!
В его "отвратительно" прозвучало такое горячее вожделение, что его хватило бы, чтоб растопить лед в холодильниках всего средиземноморского побережья.
– Хм! – девушка покачала головой. – Слушай, а ты странный парень! Как тебя зовут?
– Вальдес.
– Это фамилия, – произнесла она утвердительно – как человек, который не только знает многое на этом свете, но и уверен, что имеет правильное во всех отношениях мнение. – Вальдес – это фамилия. А имя?
– Вальдес. Вальдес – это все. И имя, и фамилия. Я просто Вальдес.
– В честь Великого Инквизитора?
– Да, Великий Инквизитор. Только это не в честь него. Он – это и есть я. Я снова родился – так было предписано судьбой.
– Снова родился?.. – Девушка озадаченно потерла пальцем переносицу. – Но ведь это уже не христианство, да? Реинкарнация – это что-то индуистское. Или, по крайней мере, это можно отнести к манихеизму…
– Это не имеет значения. – Вальдес старался сдержать свою тонкогубую усмешку, не дать ей выползти на лицо, чтобы не испугать девушку. – Не думай, что я псих. Я нормальный человек. Я не извращенец. Только… Знаешь, у каждого в душе есть что-то свое, отличающее его от других. Это – мое. Я – Вальдес. Не знаю, почему я говорю тебе это. Я ни с кем не разговаривал так… Извини.
Он опустил глаза. В сегодняшнем разговоре все было как-то не так. Все то, что обычно возвышало его над ничтожными тварями, называющими себя людьми, куда-то испарилось. Был в этой девушке некий секрет, делающий ее равной ему, а может быть, и ставящий ее выше Вальдеса.
– Меня зовут Кристина. – Девушка протянула руку и Вальдес осторожно пожал ее, боясь повредить тонкие косточки своей рабочей лапищей, привыкшей к железу. – Ты кто, Вальдес? Ты не ученый, хотя и знаешь историю. Ты не артист, хотя голос у тебя как у артиста. Ты наверное, кузнец? У тебя такие огромные руки… Почему ты интересуешься всеми этими плохими вещичками – инструментами для пытки человеческих тел? Ты знаешь, какую боль они могут доставить?
– Я делаю их. – сказал Вальдес. – Только ты не подумай… Не для пыток – конечно, нет. Я делаю их для музеев. Вот посмотри, – он показал на железную маску в соседнем стенде. – Это моя работа. Это настоящая маска, но она очень старая, ее неправильно хранили и она почти
Это было чистой правдой. Вальдес отреставрировал или изготовил по пришедшим в негодность образцам орудия пыток в десятках музеев южной Испании. Ему платили за это неплохие деньги, потому что он был лучшим специалистом в этой специфической области. Но правдой было также и то, что в комнате у Вальдеса находился целый арсенал великолепно сработанных приспособлений для пытки – совершенно новых и пригодных к употреблению в любой момент. Среди них были традиционные, изобретенные в средние века, а также не известные никому – придуманные лично Вальдесом. Даже стул, на котором сидел Вальдес, был креслом для пыток, обтянутым, правда, толстым войлоком – для маскировки и для того, чтобы не уколоть себе задницу конусовидными шипами. А если бы вы сдернули матрас с кровати Вальдеса, то обнаружили бы, что она представляет собой "кобылу" – пыточный станок для растягивания тел, снабженный веревками и воротом.
– Здорово! – Кристина вглядывалась в маску, о которой только что говорил Вальдес. – Прекрасно сделано! Слушай, тут совсем не видно, где старые части, а где новые. Все одинаково старое…
– Железо после проклепывания покрывается специальным составом, – сообщил Вальдес. – Все сделано под старину…
– Ну ладно. – Кристина выпрямилась, откинула прядь волос, упавшую на лоб. – Мне пора идти. Пока, Вальдес. Приятно было познакомиться.
– Пока…
Вальдес стоял и смотрел, как девушка уходит из зала. Потом он подошел к окну и дождался, когда она вышла из здания. Неожиданно она подняла голову и посмотрела вверх, на окно, у которого он стоял. Почувствовала его взгляд? Вальдес помахал ей рукой. Она не ответила.
Какой-то парень, похожий на араба, подошел к ней и они ушли вместе.
Не из-за чего было переживать Вальдесу. Совершенно не из-за чего! Мало ли на этом свете симпатичных девчонок? Во всяком случае он, Вальдес, не испытывал в них недостатка. Но теперь он почувствовал в душе пустоту – неприятную, сосущую, как неудовлетворенный голод.
Вальдес обнаружил, что равновесие в его жизни нарушилось. И причиной тому стала девушка по имени Кристина.
Он снова встретил Кристину через неделю. И это не было случайностью. О какой случайности может быть речь, если Вальдес провел почти всю неделю в Севилье? Он бродил по залам Музея Истории, а еще больше времени провел, подпирая стенку недалеко от входа в музей. С этого места хорошо было видно каждого входящего, и Вальдес готов был поклясться, что Кристина не могла проскользнуть незамеченной. Она просто не приходила.
Он даже позвонил в университет, на исторический факультет, и узнал, что защита курсовых работ состоится через десять дней. Значит, она еще писала свое исследование, и был шанс, что она снова появится в музее. Более того, Вальдес чувствовал, что не только необходимость в изучении материала привела Кристину в это место. У нее была своя тайна, свой личный позыв, доставляющий ей чувственное наслаждение, и этот позыв обязательно должен был привести ее снова к стендам с орудиями пыток.
Вальдес ждал. Правда, Хавьер, изрядно постаревший в последние годы, ворчал по поводу того, что пасынок его бессовестно прогуливает работу и от этого страдает дело. Но Вальдес решил эту проблему просто. "Хорошо, папа, – сказал он. – Я у тебя больше не работаю. Не обижайся, но это так. Это должно было случиться рано или поздно – я должен найти себе другое место работы. Кое-что изменилось в моей жизни. Я больше уже не могу жить так – работать в нашей мастерской шесть дней в неделю, читать книжки до часу ночи, и ровно восемь раз в месяц – каждую среду и каждую субботу – спать с девчонками, которым я плачу за это деньги. Я не хочу так прожить до старости. Что-то случилось со мной"…