Инквизиtor
Шрифт:
– Посмотри список концертов через неделю: у неё травма ноги сейчас, не думаю, что она попрыгает на одной к своей мечте.
Через час совместных действий был готов план. Оставалось лишь приступить к его реализации.
После того, как Вадим покинул кабинет, Апостол отметил на схеме концертного зала три билета. Два рядом и один билет для себя, двумя рядами выше. Идея проследить за операцией и рассмотреть девушку в режиме наблюдателя пробудила в мужчине желание секса. Член твердел, приподнимая влажную ширинку. Похотливо улыбнулся, поправив набухший пенис. Нажал кнопку оплатить.
– Инна, зайди ко
– Петр Сергеевич, - девушка, уже успела обновить испорченный слезами макияж.
– Сюда иди! Извиняться будешь!
– Апостол поднялся из кресла.
Инна, за годы совместной работы, уже понимала, для чего вызвал начальник.
– На колени!
– вытаскивая ремень из джинсов, Пётр приближался к ней.
Подошёл близко, так, чтобы влажная ширинка коснулась смазливого лица секретарши. Взял за волосы, ткнул девушку лицом в пятно от кофе, вспомнил фотографию Анны.
– Раком встань, юбку задирай!
Девушка смяла юбку на пояснице, обнажив красные резинки чулок, пристёгнутые к металлическим зажимам пояса.
– К кому мне надо обратиться?
– грубо спросил Апостол.
– К врачу, - испуганно ответила.
Ремень с размаха коснулся ягодиц девушки, оставляя полосу на белоснежной коже. Взвизгнула.
– Сколько ударов?
– оживлённый эмоциональной отдачей сотрудницы, Пётр входил в раж.
– Десять, - девушка сжала бёдра, чтобы удары не зацепили нежные половые губы.
– Уверена, что сможешь выдержать?
– Смогу, - прижалась к полу плечами, округлив зад.
Ремень со свистом скольжения по воздуху приземлился на ягодицы Инны ещё раз.
– Считай вслух и проси прощения!
– продолжил наказание.
– Десять… - всхлипывая от обиды и боли, прошептала секретарь.
– Извините меня, я больше так не буду.
– Ртом отработаешь, безмозглая, - Пётр Сергеевич сёл на диван, расставив широко ноги, расстегнул натянутую ширинку.
– Ползи сюда, не бойся!
Инна, оттопыривая круглые, пылающие жаром, ягодицы, медленно скользила капроном чулок по полу. Покорно села у ног мужчины. Начальник нежно погладил девушку по лицу, сжал щёки с двух сторон пальцами, губы рефлекторно распахнулись. Посмотрел надменно в глаза.
– Чего замерла, соси!
С радостью, что экзекуция закончится в этот раз быстро, секретарша старательно подняла свитер начальника, провела напряжённым языком по пупочной впадине. Опустившись ниже, поцеловала лобок мужчины. С усилием стянула влажные джинсы до колен. Скользнула расслабленным языком по внутренней поверхности бедра, оставляя мокрый след слюны. Нырнула глубже, вылизала мошонку, погружая поочерёдно в рот яички. Поднялась выше, лаская кончиком языка уздечку, венчик головки.
Мужчина наклонился, расстегнул блузку девушки, обнажил напряжённые от возбуждения соски. Сжал их пальцами, сминая упругую грудь в ладонях. Инна, застонав, погрузила в рот головку пениса, лаская её языком внутри полости рта. Насадилась горлом на ствол члена, коснувшись носом упругих лобковых волос. Пётр намотал на кулак собранные в хвост волосы Инны, прижал голову её ниже, чтобы член упёрся в нежные ткани горла. Глаза девушки наполнились слезами.
– Вот какие твои слёзы мне нравятся.
Монотонно повторял движением руки нужный ему такт и глубину оральных ласк. Почувствовав,
– Начисто вылизывай и иди, умойся! В следующий раз будешь думать, что говорить.
Инна старательно облизала оставшиеся вязкие капли с члена, наспех застёгивая гряду жемчужных пуговиц на шёлке блузки.
– Спасибо.
– Опустила юбку, протёрла губы ладонью. Медленно удалилась, покачивая соблазнительными бёдрами.
Апостола уже не напрягало пятно на джинсах, исчезло гнетущее состояние тоски.
Мысли об Анне и концерте вернулись спустя несколько минут:
– Навязчивая, какая девочка. Посмотрим, на что ты способна!
Детство Анны
Маленькая Анечка заворожённо смотрела на мигающие огни новогодней гирлянды. В комнате царил аромат хвойного дерева, вперемежку с запахом утки, доносившимся из духовки. На бронзовом подносе статуи ангелочков держали высокие столбики белых свечей. Огонь игриво подпрыгивал каждый раз, когда входная дверь на первом этаже открывалась, и взрослые гости с холодом метели входили в дом. Ещё совсем немного, и родители, вместе с друзьями поднимутся в гостиную. Анюта расправила пухлыми ладошками белые кружева нарядного платья, встала из удобного кресла, обошла кругом праздничный стол, подвигая старательно приборы, тарелки и хлопковые салфетки с вышитыми ветвями рябины. В пустых бокалах отражались огни свечей и разноцветные лучи от лампочек. Девочка знала, что всю ночь сидеть за столом со взрослыми ей не разрешат. Мама рассказала, что бой курантов поздно ночью, дети в такое время уже спят. Ей разрешили лишь недолго побыть, рассказать стишок, а потом уложат спать.
Раздались первые шаги по лестнице, в комнату вошла тётя Ани. Женщина демонстративно развела руками в стороны, после сложила ладони в области груди:
– Анечка, какая красота!
– рассматривая украшенную гостиную, стол и ель, произнесла она.
– А платьице, какое у тебя нарядное!
Аня любила свою тётю: раскрыв объятья, выбежала навстречу, семеня маленькими ножками в белых лаковых босоножках, стуча по дубовому паркету.
– Тётя Маша, здравствуйте.
– Это ты такую красоту навела тут?
– обняв ребенка, спросила женщина.
– Это мы с мамой.
– Кудряшки, какие у тебя и заколочки, - Мария прошла в комнату, усадив девочку к себе на колени.
Гостиная постепенно наполнялась гостями, каждый - со своим восторженным приветствием маленькой девочке. Тогда, в детстве, Анюте казалось, что огромный мир кружится вокруг неё. Ей дарили подарки, рассматривали её платье и туфельки, восторженно хвалили за то, что она так подросла. Мама с папой, сидящие во главе праздничного стола, вели радостные разговоры. Шампанское с хлопком вылетающей пробки. Анюта ждала, когда в центр стола, на красивом белом блюде с цветочными узорами, поставят румяную утку и папа, взяв специальную длинную двурогую вилку и нож, будет разделывать праздничное блюдо, ловко орудуя инструментами.