Инквизиtor
Шрифт:
– Нам надо действовать сообща. Началось это всё после Дома Музыки.
Мирон с трудом сдержал смех:
– Очень познавательно. Что он там делал?
– Мы там вместе были, - таинственно произнёс Вадим.
– Забавное признание. Я в личные дела не лезу!
– попытки Вадима донести смысл ситуации вызвали у собеседника явный сарказм.
– Мы пошли на операцию. Я должен был взять Объект в разработку, в итоге, Апостол прислал сообщение «Отбой!». Я вышел из здания и увидел, как они вместе уехали оттуда.
– Пётр Сергеевич с Объектом?
– уточнил Мирон.
–
– Тебя что смущает, что старый у тебя Объект увёл?
– Не смущает меня это: она тёпленькая, неадекватная инопланетянка. Баба вроде молодая, а классическая музыка, бусы какие-то не шее. Явно не мой типаж.
– Ты тут жену ищешь себе или работаешь?
– Мирон допил кофе, смял стаканчик, бросил в урну, протянул руку за папкой.
– Напоминает ущемлённое эго эти твои беседы. Не люблю сплетни.
– Зайди к нему. Потом, если будет желание, попробуем вместе что-то придумать.
– Вадим был убеждён в своей правоте.
Мирон вошёл в приёмную Петра Сергеевича, Инна увлечённо смотрела сериал. Нажав на паузу, вопросительно посмотрела на посетителя.
– Свободен?
– Я сейчас доложу, - секретарьпотянулась к кнопке соединения с начальником.
– Не отвлекайся, я сам!
Войдя в кабинет, подчинённый созерцал странную картину, абсолютно не характерную для шефа. С жёлтой лейкой в руках, тот поливал цветок на подоконнике. Белая рубашка, серые брюки. Апостол редко изменял своему стилю в одежде, предпочитая джинсы. Исключения составляли моменты, когда его вызывали на совещание в управление, но в такие дни он, в принципе, если и заезжал на работу, то только за документами.
– Пётр Сергеевич, добрый день!
– Мирон отвлёк от дел мужчину.
– Мирон, здравствуй, дорогой! Как твоё самочувствие?
– Апостол отставил лейку, сел в рабочее кресло.
Тонкой пеленой перед глазами постаревшего Апостола мерцала перламутровая пыль.
– Спасибо, я в норме. Пришёл рассказать о своих мыслях по поводу Объекта.
– Ты про Анечку? Давай договоримся между нами: дело я тебе не передавал, забудь эту историю.
– Пётр протянул руку в ожидании, когда папка с документами вернётся к нему.
– Понимаете, в чём дело, я хотел бы проверить одну версию!
– настаивал подчинённый.
– Нет там никаких версий, психолог намеренно подставила девушку.
– Да, но там, в деле, есть другой человек, который может быть реальной угрозой.
– Не волнуйся, никаких угроз нет, я сам лично наблюдаю за Объектом. Мы так заработались в этих своих делах, что перестали замечать жизнь вокруг. Всё гоняемся за кем-то, ловим, а жизнь, она же раз - и ускользнула между пальцев.
– Куда ускользнула?
– Мирон насторожился, почувствовав в словах начальника деструктивную установку на самоутилизацию.
– Никто не знает, сколько нам отмерено! Вот мы сидим с тобой, общаемся, а потом раз и всё, нет нас.
– У вас со здоровьем что-то?
– вглядываясь в мимику начальника, спросил Мирон.
– Всё прекрасно, я никогда ещё не чувствовал себя
– перламутровое облако сгустилось.
Мирон понимал, что пробить эту завесу возможно, только если Апостол выйдет на откровенный диалог о том, что реально его интересует.
– Пётр Сергеевич, можно личный вопрос?
– Задавай. А я подумаю, отвечать или нет.
– Вы влюблены?
В ответ в глазах начальника промелькнула характерная ему сосредоточенность. Это уже плюс!
– Откуда такие предположения?
– Давно цветоводством занимаетесь?
Апостол начинал выходить из себя: влезли на его территорию. Облако постепенно рассеивалось. Обстановка накалялась.
– Меня всего две недели не было на работе, а вы уже с лейкой, в костюме первокурсника философией занимаетесь. Что с вами произошло? Седина, морщины…
Пётр Сергеевич, не желая вспоминать о том, что произошло с ним после ухода Елены, встрепенулся.
– Кто тебе дал право, так разговаривать со мной и входить сюда без приглашения?
– облако истончалось, остались лишь частички пыли.
– Вот теперь я вас начинаю узнавать! Только мне всё равно непонятно, как вы-то могли попасть под влияние?
– Ты, сопляк, на что намекаешь?
– начальник встал из кресла.
– На каком основании со мной так разговариваешь?
Мирон всполошил в Апостоле всевозможные реакционные триггеры. Он понимал, что если сейчас не довести ситуацию до точки кипения и не разбудить Петра, тот обратно занырнёт в комфортную среду, которую ему создал обладатель перламутрового облака.
– Я папку вам не отдам, потому что это будет сокрытие потенциально опасной ведьмы. А это нарушение устава.
– Тебе непонятно? Не было никакой папки, Аня абсолютна чиста!
– Апостол навис над Мироном тёмной тучей, в которой уже не было никакого шанса фиолетовым единорогам или фейской пыльце.
– Никто вашу Анечку, - подчеркнул интонацией «вашу» трогать не собирается.
– Я просто хочу помочь.
Мирон понимал отчётливо: противостоять затуманенному за это время рассудку конфронтацией не получится, Апостола обработали планомерно, с пониманием правил его игры. Единственный шанс выйти на прежнего Петра - заинтересовать его идеей о помощи его возлюбленной.
– Чем ты мне помочь хочешь? Я не просил о помощи. У меня всё хорошо!
– резкие перепады настроения были сигналом: его ведут, им манипулируют.
– Анна находится в зоне риска. Угрозу ей составляет владелица квартиры, которую она снимает.
– Мирон медленно расстёгивал молнию кожаной папки, пытаясь сосредоточить внимание начальника на действиях своих рук.
– Мне необходимо проверить одну версию.
Достал из папки фотографию владелицы квартиры, протянул Апостолу.
– Меня смущает две детали: бородавка на лице и непосредственно сам факт того, что она выбрала себе в жильцы молодую девушку со своим именем. Хотелось бы пробить по базам, где проживает сама эта Анна Игоревна, для скромной пенсионерки весьма неплохое имущество - в престижном районе квартира. Что числится помимо этой квартиры, на ней? Семейное положение?