Инквизиtor
Шрифт:
– Мне нельзя смотреть на него.
– Как вы там оказались?
– Не знаю, но его долго нет, - внутри меня волнение достигает пика.
– Что произошло?
– заметив мои переживания, уточняет Елена.
– Он не пришёл, я умерла.
– Вам сейчас нужно умереть там. Представить, как вы покидаете тело. Этого больше нет. Вы здесь и сейчас, - Елена выводит меня из подвала памяти.
– Отпустите то тело. Оно уже не ваше.
Яркий свет солнца обнимает меня радостью настоящего дня.
– Что это было?
– удивлённо
– Возможно, просто воспоминания вашего подсознания. А что с тем мужчиной?
– Не знаю, но я его не боялась,… - задумавшись, пыталась найти ответ.
– Любила.
– Любить того, кто держит в подвале? Это же нездоровая любовь!
– психолог смотрит на меня с ужасом в глазах.
– Я же не знаю, что было до!
– Не важно, не может быть такой любви. Это не любовь. Это другое, - Елена подает мне стакан воды.
– Что?
– спрашиваю её я, не успев отойти от шока сеанса.
– Стокгольмский синдром. Видимо, это то, с чем нам придётся работать. Ваши отношения предыдущие, о которых вы говорили, они в разной степени все напоминают этот сюжет. Вы словно ищите ту любовь, пережитую когда-то, наделяя мужчину ролью палача.
– Он не палач!
– возмущаюсь я в ответ, не ожидая от себя такой реакции.
– А кто?
– Он – спаситель.
– Хорошо, кого он спасает?
– Не знаю и не хочу к этому возвращаться.
– Анна, давайте с вами просто договоримся, Любовь – это совсем другое чувство. Мужчина не должен вас удерживать на цепи, чтобы вы чувствовали заботу о себе.
– Что, если мои перепады настроения – это чувство, что он есть где-то? Моя вторая половинка. Он занят чем-то важным, и когда ему нужна энергия, он думает обо мне?
– Что за половинка? Люди рождаются целыми. У вас свой запас энергии на ваши задачи. У него – свой, - Елена возмущена.
– Это какая-то душевная инвалидность. То, что вы описываете.
– А если он что-то очень-очень важное делает, - слова, словно сами выпрыгивают из меня.
– Анечка, даже с законным супругом женщине необходимо хранить свой очаг. Мужчина - добытчик приносит что-то, а не тянет из очага в важные задачи. Иначе это не муж, а вор. Наконец-таки мы с вами хоть к чему-то пришли.
– Я бы не хотела повторять это снова.
– Что чувствуете?
– психолог обеспокоена ситуацией.
– Сначала было легко и хорошо, а теперь грустно.
– Почему?
– У меня отняли любовь.
– Любовь не заключается в другом человеке, ищите её в себе. Она там, внутри вашего сердца, просит проснуться, - Елена всё так же пристально вглядывается в мои глаза.
– Что там еще осталось?
– Если я найду любовь к себе, тогда зачем мне мужчина?
– обиженно делаю вывод.
Елена громко рассмеялась.
– Из крайности в крайность, - внесла записи в свой блокнот, завершила приём.
– На сегодня это всё. Ваше бессознательное само найдёт ответы на вопросы, которые тут были. Мы хорошо поработали.
Дождавшись,
– Добрый день! Я нашла её.
– Через час буду.
Он
Пробки большого города. Как же он соскучился по родным просторам! Вокруг с шумом и гарью выхлопных газов суетились автомобили, в попытке разъехаться. Конечно, кто бы сомневался? За рулём - женщина, - отметил он про себя, наблюдая за ситуацией. Посмотрел на часы. Если дело так пойдет и дальше, из-за этой «тупой курицы» он опоздает. Нервно открыл дверь своей машины, направился в сторону красного внедорожника. Жестом показал девушке необходимость опустить стекло.
– Девушка, позвольте мне вам помочь, я опаздываю.
– А, ох, да, конечно, а то я совсем не понимаю, как на этом перекрёстке разъехаться. А вокруг все такие злые: сигналят, орут. Никакого понимания. Вот вы - настоящий мужчина, - щебетала она, не умолкая, сойдя на асфальт каблуками своих ботфортов.
– Я же недавно права получила.
Он, пытаясь не произнести: «Заткнись!» - сел за руль, отъехав с проезжей части в сторону. Она засеменила за машиной.
– На каблуках не стоит за рулём ездить!
– хлопнув дверью, прорычал он, отдавая ключи.
Дорога была свободна. Он почти научился контролировать себя в таких ситуациях и не взрываться. Но это давалось ему непросто. Сел за руль своего авто, достал из бардачка концентрат от похмельного синдрома. Только бы голова не начала болеть. В обычные дни Мирон мог спокойно приезжать на работу в удобное для него время, объясняя это занятостью на территории. Но сегодня внеплановое совещание.
– Пётр Сергеевич, можно?
– Да, входи.
– Мирон, ты у нас вроде как сейчас свободен, у нас новый «Объект», займись разработкой, по мере возможности, степень сближения максимальная.
– Инициированная?
– Пока чистая, осведомитель привела.
– Страшная?
– Мирон с подозрением посмотрел на начальника.
– С лица воды не пить, подушкой прикроешь. Не видел ещё. А ну дыхни.
– Пётр Сергеевич!
– подчинённый отшагнул назад.
– Иди, отсыпайся, вот материалы. Вечером решишь, что с этим делать.
– Я думал, вас за имя Апостолом называют, оказывается за милосердие и сострадание к ближнему.
– Иди уже!
Мирон положил папку с материалами на переднее сидение, сжимая в руке стакан с горячим капучино. Включил радио. «Пожалуйста, не умирай, или мне придется тоже. Ты конечно сразу в рай, а я не думаю что тоже», - заиграла песня Земфиры. Погрузился в воспоминания: эта песня играла в военном госпитале, когда он очнулся после контузии. Тогда тоже была весна, и что-то, словно мягкой рукой, пробудило его ото сна.