Инквизитор

Конофальский Борис

– Да по чем же мне знать? У него в замке куча всякого люда, может, и есть кто. А что в бумаге то?

Волков еще раз перечитал записку:

– «Сопляк, кажется, узнал про мельницу, – солдат чуть сомневался, правильно ли он перевел последнее слово, – предупредите господина с мельницы, а с сопляком разберитесь, иначе донесет барону. Но разберитесь так, что б никто не подумал».

Теперь Волков понял, почему ламбрийцы не стали договариваться, и почему хотели знать, несколько раз переспросили, кто из них коннетабль. Никто ничего и не подумал бы, пьяная свара

в кабаке, и мальчишка мертв. А это было не свара. Точно не свара, его хотели убить.

– Ну, а что в бумаге? – Не унимался Ёган.

– Коней седлай, принести мне стеганку, кольчугу и оружие, но сначала помоги одеться.

– А зачем она вам? – Удивился мужик.

– Как-то неспокойно тут у вас.

Надев кольчугу с помощью Ёгана, он еще посидел и поразмышлял о записке, пока Ёган седлал лошадей.

Волков вышел на улицу и осмотрел осёдланных лошадей. Он был не доволен, ткнул пальцем:

– Это что?

– Потник. На лошадок кладут.

– Вот это вот, – он еще раз ткнул пальцем, – потник под вальтрапом сложился в складку. Если весь день ездить будем – к вечеру здесь будет потертость. А если потертость, то, может, и к вашему придурковатому коновалу придется идти… А это что? – Он потянул за подпругу.

– Что?

– Слабо. Во-первых, подпругу затягивать надо в два этапа. Затянул, дал выдохнуть лошади и еще раз подтянул. Во-вторых, что ж ты ей ее на пузе затянул? К груди надо ближе, на одну ладонь от ног. А уздечка…

– Что уздечка?

– Зачем коня душишь? Зачем так плотно под горлом затянул? Сделай все как следует.

– Да, господин.

Солдат прошел до конца харчевни, разминая ноги. И на углу харчевни увидел трех мужиков и старосту, с которым он вчера конфликтовал. Мужики грузили на телегу трупы ламбрийцев. Волков подошел ближе и коротко спросил:

– А поп где? Вы что, без попа хоронить собираетесь?

Мужики остановились и все дружно уставились на старосту, а тот смотрел на солдата и молчал.

– Оглохли? – Сурово спросил Волков. – Отвечай ты. – Он ткнул пальцем в ближайшего мужика. – Без попа хоронить собрались?

– Не знаю я, – сказал мужик.

– Что не знаешь?

– Вот это… Староста наш… – Мужик, моргая, косился на старосту, но тот продолжал молчать.

– Я знаю, что он староста. Я спрашиваю, где поп?

– Староста сказал… Это…

– Что «это» сказал староста? Отвечай, болван.

– За околицу.

– Что за околицу? Кладбище у вас там?

– Нет. Помойка там.

– Людей на помойку? Как падаль?

– Староста сказал… – Мужик был близок к потере сознания. – Сказал за околицу.

Волков повернулся к старосте.

– Бандиты они, душегубы. Чего с ними церемониться? – Наконец затараторил староста.

– То есть, ты тут решаешь, кого на кладбище хоронить, а кого на помойку выбрасывать? То есть, ты тут решаешь, кого надо отпевать, а кто еретик поганый или изверг отлученный?

Старосту выворачивало от раздражения, он даже покраснел. Но ответить

боялся, молчал.

– Везите на кладбище. – Сухо сказал солдат мужикам. – Они тоже люди, и нашей веры.

– Командует он, – зло шипел староста. – Ишь… Как будто это его вотчина. – И уже громче добавил: – А платить? Платить-то кто будет? Яму то выкопать крейцер будет, да попу за отпой три кейцера.

Волков залез в сумку, достал несколько мелких монет и дал ближайшему мужику:

– Пусть поп отпоет как следует, и на могилу крест поставьте. Локтей десять, чтоб издали видно было.

– Да, господин. – Сказал мужик и с поклоном взял деньги.

– Командует он… – Продолжал шипеть староста. Его пегая бороденка тряслась. – Докомандуется…

Солдат его не слушал, пошел к лошадям. В этот раз Ёган переседлал лошадей правильно. Он помог Волкову сесть в седло и забрался сам.

– Куда едем? – Спросил солдат.

– А все на юг, туда, – Ёган указал рукой.

– Я с юга приехал, и ехал оттуда, – Волков указал чуть западнее.

– Ага. Там дорога вдоль реки, долгая. А вот так на юг к графскому замку и аббатству. По ней сынок трактирщика и поскакал.

– Ну, поехали.

Они неспешно выехали из деревни.

– Домов много пустых, – заметил солдат, оглядываясь вокруг.

– Так-то после чумы. Сорок дворов было. Шесть вымерло подчистую.

– А мне показалось, что пустых домов больше, чем шесть.

– Конечно, больше. Многие съехали. Вольные уехали отсюда на север. Несколько семей. А из крепостных кто-то в Большую Рютту перебрался.

Так они и ехали. Шел дождь. У солдата болело плечо, а Ёган болтал без умолку. А дорога больше напоминала две неглубоких канавы с водой. С одной стороны, справа, дорога поросла кустарником и редкими пучками орешника. С другой стороны редколесье, на долгие мили залитое огромными лужами, попросту став болотом, только с деревьями. Солдат накинул капюшон, дождь не прекращался.

– Староста, почитай, каждый день хоронил людей. Похоронит ребенка, а потом, глядь, и мать этого ребенка слегла. Опять могилу копай. С таких семей поп, дай Бог ему здоровье, под конец, за отпевание и деньги уже не брал. У людей и денег уже не было, семьи вымирали, – бубнил Ёган. – А потом, вроде, все на лад пошло. Даже свадьбы играть стали. И тут новая напасть.

– И что за напасть? Дезертиры?

– Не, дезертиры на юге лютуют. Вчерашние – так это у нас первые были. Молодой барон пропал.

– Как так?

– На войну поехал и пропал. Солдаты, что с ним были, вернулись, а он – нет. Ранен был. Поехал, наверное, домой, а по дороге его дезертиры убили где-нибудь.

Такое иногда случалось. Дестриэ, рыцарский конь, мог стоить огромных денег, доспехи тоже. Раненый рыцарь – желанная добыча для бандитов.

– У него, наверное, был хороший конь? – Сказал солдат.

– У него было два коня. Говорят, что одного из них он купил за двенадцать имперских марок. Я даже не знаю, сколько это денег.