Инквизитор
Шрифт:
– Ну уж нет.
– Ну, тогда вот, берет. С пером фазана.
– Убери.
– Посмотрите, какой бархат!
– Я тебя мечом рубану.
– Благородные только такое и носят.
– Я не благородный.
– А вот шелк, рубаха. – Купец достал черную, почти до колен, рубаху из шелка с узорами. – Драгоценная вещь.
– Дурень, это женское платье. Если только подол обрезать. – Рубаха солдату определенно нравилась. – И что это за ворот? Это же женский ворот. И рукава расшиты.
– Нет, что вы, это
– Талер.
– Не могу, – купец молитвенно сложил руки. – Отдал за нее шесть пудов пшеницы и четыре пуда меда.
– А это что? – Волков заглянул в повозку купца.
– Панталоны. Тоже шелк. Их отдам за талер.
– Полтора талера за рубаху и штаны.
– Накиньте хотя бы двадцать крейцеров.
– Замолчи, показывай, что еще есть. Там у тебя что?
– Это ленты, нитки, крестьяне берут перед свадьбой.
– А там?
– Иголки, гребешки, ножи, точила.
– А тут? – Волков ковырялся в вещах купца.
– Пряники, леденцы, соль.
– Перец, гвоздика, шафран есть?
– Откуда? Мой старший партнер…
– Я понял, ничего больше у тебя нету.
– Вот, – купец потянул с пальца крупное серебряное кольцо с красным камнем. – Фамильная драгоценность. Мой отец…
– Не смей мне врать. Стекляшка. Каждый купчина такой таскает. Простака дурачить. Отдает всегда как последнюю ценность.
– Да тут серебра на пол талера.
– По лбу дам. Тут серебра на пять крейцеров.
– Ну, хорошо. – Купчина полез под рубаху и достал оттуда крест, протянул его Волкову.
Волков взял, осмотрел. Золото было настоящим.
– Пять талеров, – сказал купец.
– Ты доиграешься. Золото, конечно, настоящее, но его тут не больше, чем на три.
– Это по весу. А работа? Посмотрите, какая работа. Этот символ достался мне от матушки.
– Так же, как кольцо от батюшки. Ладно, допустим. И того восемнадцать с половиной талеров. Это все, что ты можешь дать за коня, стоимостью двадцать пять?
– У меня больше ничего нет, – чуть не плакал купец. – А давайте так, – он оживился, – я оставлю вам своего коня и товары, возьму вашего и поеду в город, завтра к вечеру вернусь и рассчитаюсь полностью.
– Твои товары стоят пол талера, да и то вряд ли. Лошадь твоя, может тебя не дождаться, сдохнет завтра, а живодер за ее кожу и трех крейцеров не даст. А твоя повозка стоит десять крейцеров, – солдат помолчал. – Ладно, я согласен, поедешь в город на моем коне и привезешь сюда своего старшего партнера, скажешь ему, что у меня товара на сто сорок талеров.
– За сто сорок талеров он приедет, – радостно кивал купчишка, – только вот…
– Что?
– Седло бы мне.
– Ты мои седла видел? Они ламбрийской работы. Два с половиной талера каждое.
– И вправду дорогие, – сморщился купец.
– Лаймбрийская работа.
– Да-да,
– Берешь?
– Ну, а что ж делать, беру.
– И того, с тебя двадцать два с половиной талера. Ты мне дал денег и товаров, на восемнадцать с половиной, с тебя четыре монеты. За такие деньги я тебя найду и повешу, если попытаешься сбежать.
– Не волнуйтесь, я вернусь. Я здесь все время торгую. Завтра привезу вам деньги.
– Главное – ты партнера своего привези. Скажи ему, у меня оружие, лошади, седла и сбруя.
– Он приедет, – пообещал купчишка.
Когда он уехал, Ёган и Волков залезли в его повозку, стали копаться в вещах.
– Ух, ты, – обрадовался Ёган, – леденцы. А это что?
– Сахар, – сказал солдат.
– Сахар!
– Ты что, не видел его никогда?
–Видел, только никогда не покупал. А это что? Пряники, – он достал большой квадратный пряник, – леденцы и сахар не покупал, их разве укупишь? А вот пряники покупал. А что тут написано?
Волков взял огромный и твердый как доска пряник и прочитал:
– Цех пекарей славного города Вильбурга.
– Вильбург… я там бывал, – вспомнил Ёган.
– Так как же его есть можно? – Удивился солдат. – Он же как камень.
– Зато стоит всего два крейцера. Его на всю семью хватит. Дети его очень любят.
– Да на нем все зубы оставишь, – солдат постучал пряником о край телеги.
– Ничего не оставишь! Толкушкой разобьешь, в молоке замочишь… Вкуснятина!
– Забирай все себе. Раздай детям. Леденцы тоже. И не только своим, чужим дай тоже чего-нибудь. Скажи, пусть молятся за погибшего коннетабля. Как там его звали?
– Его звали кавалер Рут, – сказал Ёган.
– Да, кавалер Рут.
– Господин.
– Ну?
– Я вот, что хотел сказать. Мне оставаться в деревне теперь, резона нет. Сержант с дружками меня сгнобят. По-всякому уходить придется, с вами или без вас. Я бы хотел, чтобы вы меня научили мечом рубить.
Честно говоря, солдат и сам уже об этом подумывал. Он уже решил взять Ёгана с собой. Волков понимал, что он с одной рукой он даже коня оседлать не сможет и рассматривал Ёгана как своего слугу. И думал о том, что крепкий мужик с копьем или арбалетом, стоящий за спиной, значительно облегчит жизнь отставному гвардейцу.
– Научу.
– Значит, берете меня в службу? – Заулыбался Ёган.
– Ну не бросать же тебя, дурака, на съедение сержанту, – ухмыльнулся Волков.
– Хочу научиться мечом…
– Владеть мечом – удел благородных. Сложное оружие. Долго учиться придется. А вот копье – оружие настоящего бойца.
– Копье? – Разочарованно спросил Ёган.
– Да, копье. При равном доспехе и равном опыте, копейщик всегда зарежет меченосца.
– Да неужели? А от чего все благородные носят мечи, а не копья.