Иннокентий 2
Шрифт:
«Родина — это где жопа в тепле!»
И потому Иннокентий не питал иллюзий. Все эти мягкосердечные коренные жители столицы в случае чего схарчат тебя и даже не подавятся. Так уж они устроены и воспитаны. Бывшие провинциалы еще хуже. Это он по себе судил. Готовы на все ради своих мещанских целей.
А что, вообще, нужно ему? Чего ты хочешь на самом деле, Кеша?
В таких смурных мыслях Васечкин не заметил, как подкатил к городскому вокзалу. До Заволжска билетов не оказалось, пришлось ехать сначала в областной
— Кеша! Какими судьбами?
Это был Сеня, его земляк по деревне.
— Ты сам здесь откуда?
— Да вот, — Семен кивнул в сторону черной «Волги», — нынче пересел. Руководство вожу. У нас там пути ремонтируют из-за стройки, так приходится отсюда ездить.
— Ага. Вот почему билетов не было, — догадался Васечкин. Вроде уехал из Заволжска в мае, а столько новостей!
— Садись, подвезу.
— Это я удачно зашел.
Васечкин сел на пассажирское сиденье и огляделся. Пусть и не такая модерновая, но «Волга» был комфортной машиной. Широкие, удобные сидушки, есть, куда ноги вытянуть.
— Нравится?
— Ага. Шикардос!
— А то! Жизнь налаживается! Ты как сам?
— Нормально. Нашел москвичку, работу новую в ТАСС.
— Да ты что? — Сеня всегда был жизнерадостен, а сейчас и вовсе светился. Есть такие люди, что искренне радуются успеху других. Без тени зависти.
— Стараемся!
В салоне раздался задорный смех двух здоровых мужиков, у которых все в жизни хорошо.
— Здесь тормознем. Лучшая столовая в районе.
Семен повернул направо и вскоре посреди перелеска показались коровники и характерный для деревни душок.
— Фу!
— Быстро забыл, как родина пахнет!
— Да ну тебя!
Они остановились рядом с колхозной конторой. Из дверей столовой выходили пообедавшие доярки. Одна из них грудастая молодка прикрикнула:
— Ты глянь какой молодец к нам заглянул. Сень, а Сень, ты опять, что ле к Людке со своим обмылком подкатишь?
— Груня, у кого обмылок, а у кого волшебный корень. Ты его потри с любовью и будет тебе щастье.
Доярки грохнули смехом, а Кеша щедро улыбнулся им.
«Узнаю родную деревню. Хлебом не корми, дай позубоскалить!»
— А это что за франт нонече с тобой?
— Иннокентий. Фотокорреспондент из самой столицы.
— Да что вы говорите!
Васечкина изучала дюжина пар женских глаз. Половина еще вполне молодых и еще не потерявших задора. На деревенской работе быстро стареют, больно она жестка к женскому полу. Да и мужикам на ней сполна достается. Иннокентий был одет по моде, в блестящих штиблетах и шляпе.
— Тако, може,т и нас снимет? — Груня была в ударе и начала расстегивать кофточку. — Нам есть что показать трудовому народу.
— Эхма,
— Зато у нас все природное, на парном молочке.
— Спасибо, я подумаю.
Кеша проходя мимо Груни, заметил, что ей и двадцати пяти нет. Нет, в другое время он бы с удовольствием сходил с такой попариться. Но даже вторая жизнь не давала ему развернуться. Обстоятельства!
— Сеня, как хочешь, но я все оплачу. Ты же меня везешь!
— Да мне все равно по пути.
— Знаешь, даже так не каждый возьмет. От всей души!
— Ладно, — засмеялся водитель персоналки, подхватил заставленный тарелками поднос и пошел к свободному столику.
Васечкин также набрался. Когда еще поужинать удастся? Никто его с цветами встречать в Заволжске не будет. Анжеле он позвонил, но точное число не сказал. Да и не было в её голосе особой радости.
— Рассольник хорош! — Сеня подтянул к себе стакан со сметаной, что даже не колыхалась от жирности и быстро освободил его от содержимого. — Чтобы корень стоял! Сегодня с Галкой зажжём. Наконец, её мама к себе уехала.
Кеша улыбнулся. Как мало для счастья надо. Получается, что он еще неплохо устроился. Никто им не мешает. Дом новый, с толстыми стенами, а не коммуналка или панелька, где каждый чих слышен. Он подтянул к себе блюдо с поджаркой и застучал вилкой.
«Обычная столовая в Мухосранске, а кормят лучше, чем в ресторане!»
Вот они странные реалии страны советской. Где густо, а где пусто. И хрен поймешь, чем это регулируется. Наверняка у этих доярок нет проблем с молоком и мясом. И погреб забит овощами. В магазин лишь за хлебом и сахаром ходят. А где-то неподалеку колхоз развалюхи и хрен без соли доедают. Широка страна моя родная!
— Тебя где высадить?
— Если можно, то у «Юпитера».
— Счас быстро, почти по пути.
Они тепло попрощались. Сеня сказал, что если получится, сможет и в область увезти. Он туда часто мотается. Иннокентий оглядел пожухлый бурьян на пустыре и решил не спрямлять. После дождей земля прокисла, не хотелось испачкаться.
— Ой, кто у нас тут приехал! — Людмила Васильевна выскочила из-за стола и кинулась с объятиями к молодому человеку.
Иннокентий даже немного опешил. И знаком он был с ней всего ничего, да и не дружили особо. А встретила, как родного!
— Здравствуйте.
— А чего ж не позвонил? Я бы пирогов напекла. А то эти…- приемщица махнула рукой в сторону двери. — Ну, какие из них едоки?
— Кто-нибудь есть?
— Мартын Петрович. Фрол Никодимыч болеет в последнее время.
У Васечкина защемило сердце. Он ощутил себя виноватым. Хотя старость — это такой процесс… однозначно ведущий к смерти. Ты теряешь родителей, затем друзей детства, а потом она приходит за тобой.
«Ежкин кот! Что за мысли сегодня в голову лезут?»