Иное средневековье
Шрифт:
На четвереньках я пополз за ним. Когда до дома оставалось около двадцати метров, монашки, к тому времени успевшие подрезать жену хозяина дома, обратили на нас внимание. Бертран прицелился и нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел, и одна из монашек упала, завопив от боли. Пуля попала в левое бедро и на продырявленных штанах проступила кровь.
Я вынужден был смотреть, поскольку отворачиваться во время боя равносильно самоубийству. Да и успел я насмотреться на различные сожжения и повешения, коих было предостаточно. Всё же уровень развитости цивилизации показывает, прежде
Остальные, явно опешив, остановились. Бертран снова выстрелил в ногу уже другой монашке. Выпрямившись и направив пистолет на главу семьи, он приказал:
– Брось оружие! Живо!
Селянин послушно разжал руки, и огромные вилы грохнулись на землю.
– Молю не убивайте, сохраните жизнь просящему! – в слезах стал просить он.
– Встать! Живо пошёл с нами в конюшню!
Он послушно заткнулся и последовал указаниям.
Внутри пахло сеном, навозом и лошадиным потом. Не самые приятные запахи. В конюшне оказалось три лошади. Выглянув во внутренний двор, я обнаружил стоящую там повозку.
– Там повозка, возьмём её? – стал советоваться я.
– Ничего другого нам не остаётся. У этого бедолаги нет сёдел.
Жестом он приказал селянину запрячь двух лошадей.
На лице степенного крестьянина появилась гримаса неудовольствия. Расставаться с тяжело нажитым имуществом он не желал. Но, испугавшись ранее невиданного оружия, подчинился и принялся запрягать первую лошадку под нашим пристальным наблюдением.
Но этот трус заслужил подобное обращение. Его раненая жена валяется на улице, а он в первую очередь думает только о себе. Ох уж эти отвратительные минусы эпохи средневековья. С одной стороны чрезмерная набожность, а с другой жестокосердие.
Закончив запрягать, он отошёл в сторону. Мы запрыгнули в повозку, и я дёрнул за поводья. Лошади резко сдвинулись с места и поскакали прочь, унося нас собой.
Выехав со двора, я направил их по главной дороге. Ехать стало не очень комфортно из-за быстрого темпа. На краю деревни нас ожидала засада из пяти боевых служительниц, так я успел окрестить их про себя. Выстрелами в воздух мы ошеломили их, и я успел направить повозку в сторону и объехать препятствие. Вдогонку послышались крики и улюлюканье. Ура! На сей раз мы спасены.
Спустя пять минут я осадил лошадей, и мы поехали в среднем темпе, поскольку погони за нами не наблюдалось. Всё же повозку немного потряхивало, но путешествие на ней в разы лучше, чем на лошади. Повозки хотя бы не встают на дыбы, сбрасывая ездоков.
– И? – я вопросительно посмотрел на своего напарника.
– Ничего не понимаю, – он отрицательно покачал головой. – Теперь абсолютно ясно, что вчерашние гости имеют к происходящему непосредственное отношение. Поначалу я думал, что люди изменились благодаря аномалии во вселенной, но теперь осознал неправильность своего суждения. Так свободно манипулировать сознанием людей! Даже эстонцы не вели разработок в этом направлении. Из всего увиденного следует заключить, что
– Ты хочешь сказать, они создают контрольные группы путём замены воспоминаний?
– эта догадка неожиданно осенила меня.
– Верно. Это объясняет подобную плотность и разнообразие аномального поведения людей.
– Но как они сумели блокировать нашу технику? Неужели они обладают столь устрашающей мощью?
На мгновение я испугался, представив себе битву отсталых племён с конкистадорами, только в роли племён выступали я, Бертран и всё остальное население земли.
– Нет, я так не считаю, – он покачал указательным пальцем. – Вероятнее всего это эффект их появления здесь.
– Изволь объяснить.
– Ладно, попытаюсь максимально упростить излагаемое.
На секунду он закрыл глаза, скорее всего призадумываясь.
– Если представить нашу Вселенную в целом как комбинацию математических уравнений, устроенную таким образом, что как их не переставляй, результат не изменится. Не совсем корректной, но более понятной будет формулировка, которую ты употреблял ранее: от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Это и объясняет невозможность изменить что-либо во времени.
– Об этом я и размышлял последние сутки, – я вежливо прервал его. – Тогда как им удалось это? Два плюс два всегда останется четыре.
– Несомненно, однако, результат обязательно поменяется, если ввести в уравнение ещё число. Я клоню к тому, что необязательно переставлять слагаемые, достаточно приплюсовать дополнительное уравнение, и общая картина непредсказуемо изменится.
– Ясно, но где взять дополнительные компоненты, если в наличии имеется всего две двойки.
– В этом нам и предстоит разобраться, – он запнулся, поскольку телега подскочила на кочке.
– Прошу прощения, – я выровнял лошадей и повернулся для продолжения разговора.
– Ух, чуть язык не прикусил! – Бертран вытер со лба холодный пот. – Не привык я, как вы историки, разъезжать на экзотических видах транспорта.
– Сконцентрируемся на нашей проблеме.
– Точно. Они состоят из материи, а где, кроме нашей Вселенной имеется ещё вещество?
Я стал понимать, к чему он ведёт.
– Только не это. Сначала ты прибегаешь к теории инопланетных захватчиков, а ныне и к совсем утопической идее о множестве Вселенных. Всем давно известно, что наша реальность единственная. Всё это лишь умозрительные выдумки.
– Я серьёзно! – он схватил меня за плечо. – Поразмысли сам! Если предположить, что другие Вселенные существуют параллельно с нашим миром, то всё происходящее встаёт на свои места!
– Хватит! – я нервно стегнул лошадок, и повозка набрала скорость.
– Всё ясно. В тебе говорит учёный, нежелающий признавать возможность альтернативной истории! – он упёр руки в бока.
– А известно ли тебе, сколько мы натерпелись из-за фальсификаций тех же эстонцев?! – я повысил голос. – История только одна, а все альтернативы - это жалкие подделки в попытках её переписать в угоду эгоизму! Будьте вы прокляты, эстонцы! – погрозил я кулаком вдаль.