Иногда это длится
Шрифт:
— Да, я думаю есть.
В этом не было ничего хорошего. — Кейдж, — сказала я суровым голосом.
— Ева, — ответил он, ухмыляясь сейчас.
На него действительно было очень трудно злиться, когда он был таким очаровательным и заставлял мои ноги чувствовать небесно. — Что ты делаешь? Почему ты это делаешь? — спросила я.
— Я думаю, я уже ответил на этот вопрос, милая, — он растягивал слова.
Я издала разочарованный вздох и попыталась убедить себя лечь в постель. Убрать мои ноги с его колен и пойти в постель. Но мое тело слишком наслаждалось его помощью.
— Просто расслабься, детка. Я не пытаюсь сделать ничего такого, кроме как помочь тебе отдохнуть получше сегодня вечером. Клянусь, все, что я собираюсь трогать — это твои ноги и стопы.
Я посмотрела на него мгновение, и его рука двинулась вниз к моим ногам. Он был искренним. И это было действительно здорово. Поэтому я сдалась и легла на диван, натянув одеяло до подбородка. Руки Кейджа продолжали делать именно то, что он сказал собирался делать, а мои глаза становились тяжелее с каждой секундой.
Кейдж.
Она спала. Она спала по крайней мере тридцать минут, но я все еще продолжал гладить ее ноги. Я не был готов прекратить прикасаться к ней еще. Она также издавала эти сексуальные маленькие приятные звуки во сне. Я чертовски любил их.
Вечер был успешным. В моей груди стало легче. Она позволила мне остаться. Она хотела, чтобы я остался. Она нуждалась во мне, и это самое удивительное чувство в мире. Наблюдая, как она смеяться, пока она ела ужин, уже почти сделало возможным для меня притворяться, что она снова была моей. Почти.
Я потянулся за ее отброшенными носками и надел их обратно ей на ноги. Как бы сильно мне не хотелось согревать ее сегодня вечером, я знал, что она не хотела этого. Без моих ног, окутывающих ее ноги, чтобы сохранять их теплыми, она должна была носить носки. Боль вернулась. Я хотел быть единственным, кто грел ее холодные ноги.
Она еще не была там. Я должен был полагать, что она будет там однажды. До тех пор у меня было это. Она позволяла мне быть рядом снова. Это помогло бы мне. Моей единственной слабостью было то, когда она смотрела на меня с желанием в ее глазах. Когда я поймал ее уставившейся на мою задницу с тем голодным пристальным взглядом, я был по настоящему близко к выполнению того, о чем она будет расстроена. Я был рад, что она убежала из кухни. Мне требовалась секунда, чтобы отдышаться. Сладкий рот Евы на моей заднице был памятью, которая заставила мои колени ослабеть, а мой член затвердеть.
Я сдвинулся настолько медленно, что бы не будить ее, и тогда я наклонился, чтобы взять ее в свои объятия. Она крепко держала в руках одеяло и, пробормотала что-то перед тем, как приложить голову к моей груди. Но я не позволял себе думать о том, как сильно я хотел залезть к ней в кровать и держать ее так всю ночь.
Я поднялся по лестнице и отнес ее к ней в комнату. Когда я положил ее, она пробормотала " спасибо " и я знал, что она не вспомнит. Потому что она спала, и я не мог отделаться от этого, я поцеловал ее лоб, ее нежную щеку, а затем ее губы. Заставив себя остановиться, я отступил назад и вышел из комнаты, тихонько закрыв дверь позади меня.
Она будет спать хорошо
Солнце еще не взошло, но. . но я не спал. В какой-то момент ночью мне удалось поспать, но этого было мало. Я проверял Еву несколько раз и даже спустился на кухню за стаканом молока. Однако, это была лучшая ночь, которую я провел за долгое время.
Я бросил пытаться заснуть и решил одеться и пойти сделать завтрак для Евы для разнообразия. Она спала крепко всю ночь, и она будет отдохнувшей. Я хотел быть тем, кто позаботиться о ней этим утром. Я не хотел надевать свои джинсы все же. Они были все еще грязные со вчера. Таким образом, я просто влез в своих тренировочные брюки и набросил рубашку. Если Ева продолжала входить в азарт по наблюдению кратких проблесков моей кожи, то я облегчил бы это для нее. Усмехаясь, я направился к двери вниз по коридору.
Мягкий стон, донесшийся из комнаты Евы, остановил меня по пути. Я замер и встал там, напрягая уши, чтобы послушать, вообразил ли я это, или она просто издала один из ее сексуальных стонов, которые она издавала, когда мы занимались любовью. Я знал этот звук, и я не была там с ней. Она сделала это снова.
Мать твою!
Она была одна. Она спала? Святой ад.
Я сделала шаг к двери и слушал, как она издала еще один шум. Три сексуальных стона и я был тверда, как камень. Что она делала? Она спала? Я не должен был прислушиваться, но, черт. . как я мог уйти от этого?
Потом она произнесла мое имя. Да, я собирался войти. К черту оставлять ее в одиночестве и уходить. Это дерьмо не происходило сейчас. Я открыл дверь и шагнул в ее темную комнату. Она сразу же успокоилась.
Она не спала. Это был не сон.
— Кейдж! — сказала она хриплым голосом и рванула одеяло на себя. Но не прежде, чем я увидел руку в ее трусиках.
Мое сердце ухало в моей груди, и я был чертовски уверен, что я не дышал. — Ева, — ответил я, делая шаг в ее сторону.
— Что ты делаешь? — спросила она, ее глаза встретились с моими.
— Вопрос заключается в том, милая, что ты делаешь?
Даже в темноте я мог видеть ее раскрасневшиеся щеки. Я не была уверен было ли ей стыдно или это было от оргазма, над которым она работала, когда я вошел.
Она не ответила мне.
— Ты произнесла мое имя. — Мой голос звучал, как рычание. Я ничего не мог поделать. Я собирался потерять контроль. Борьба даже близко не была с тем, чтобы объяснить, с чем я справлялся в тот момент.
— Я не знала, что ты проснулся, — прошептала она.
— Ну, да, — сказал я, когда я добрался до ее постели. Я ничего не сказал больше. Я схватил одеяло и откинул его обратно. Ее рука по-прежнему была спрятана внутри маленьких кружевных трусиков. Я толком не видел еще ее живот. Но зная, что это был мой ребенок там внутри, это заставило мою кровь нагреться, а мое желание сильнее забурлить. Она начала вытаскивать ее руку, и я схватил ее за запястье.
— Нет. — Не надо, — сказал я, оторвав глаза от того, как она трогала себя, чтобы посмотреть ей в глаза