Иногда мне кажется
Шрифт:
Моё сердце сделало скачок и взволнованно замерло на несколько секунд. Затем подумало-подумало и понеслось вскачь, отдаваясь каждым ударом в голове.
– Ян?- Женя легонько дернул меня к себе, давая понять, что мы уже давно должны были уйти со сцены.
Я отвернулась и выдавила улыбку, всё ещё чувствуя на своей спине его взгляд.
Вот сейчас мне точно хочется чего-то покрепче.
Да что за манна такая?
Уже месяц как работаю, но до сих пор мне и в голову не могло прийти, что здесь я могу натолкнуться на Сашу.
Что
Он меня преследует? Я его преследую? У меня паранойя? В чем дело? Я устала видеть его на каждом углу. И устала давить в себе чувство влечения к нему. Не тот парень, не та я. Почему бы уже не поставить на этом точку. Но нет же.
На полпути к барной стойке, мы все же пересеклись. На мне уже не было белого платья, я переоделась, собираясь домой. Но спеша убраться из клуба незамеченной, я совсем забыла стереть яркий макияж. Алые губы, выразительно накрашенные глаза и волнистые локоны как прическа. Ни дать, ни взять. Кокетка.
– Какие люди в Голливуде,- тонна сарказма в моем голосе, нетерпение во всем теле и желания выпить в голове. – Прости, на сегодня клиент уже есть,- я попыталась обойти его, не желая выслушивать нотаций, а ведь он будет мне их читать, словно родной папочка. Хотя нормальные папочки до этого с дочками не спят.
– Вульгарно даже для тебя,- рука мужчины сомкнулась на моем локте. И я бы не назвала это прикосновение ни нежным, ни ласковым. А затем он меня потащил куда-то, где, как я поняла, мне, собственно, и будут читаться нотации.
– Отвали!- прошипела я сквозь зубы, пытаясь вырваться. Ага. Не тут-то было.
Я, наконец, сумела высвободить руку, когда мы оказались в каком-то коридоре для служащих. Здесь было относительно тихо, и музыка звучала приглушенно.
– Да какого лешего ты себе позволяешь? Ты мне кто, прости? Папаша, брат, любовник? – нервы мои как-то не вовремя сдали, и голос поднялся до крика. Я замолкла. Выдохнула. И попыталась взять себя в руки. – Никто из перечисленных? Отлично. Свободен!- я развернулась, чтобы уйти. В голове паника смешалась с адреналином от выступления и просыпающимся чувством, которое тянуло меня назад, к нему. И оно не сулило мне ни черта хорошего. Я уже проверила это когда-то на практике. Оно просто слепо желало его, а слепота не ведет ни к чему доброму. Проверено мной.
– Если ты сейчас уйдешь, завтра тебя уже здесь не будет,- голос Саши прозвучал ровно и хладнокровно.
– Что?!- я резко обернулась, не веря своим ушам.
– Думаешь, я не смогу исполнить свою угрозу? Проще простого. Одно моё слово хозяину клуба, и ты здесь больше не занимаешься…творчеством,- судя по его тону, он вовсе не «творчество» хотел сказать.
В моей голове зазвенели звоночки.
– Я думаю, нам давно надо уяснить одну вещь,- на удивление спокойно произнесла я. – И она касается того, что тебе пора бы научиться не лезть своим носом в мои дела.
В ответ последовало молчание. Затем он как-то неопределенно усмехнулся и произнес
– Серьёзно?
– Ага.
– До каких пор ты собираешься воспринимать меня в штыки? Я не хочу причинять тебе зла или боль или из-за чего ты так там бесишься. Ты сама прекрасно справляешь с ролью того, кто тебя топит. Что ты делаешь, Яна? Вот это разве твоё?- он схватил меня за плечи и кивнул в сторону гудящего клуба. – Развлекать толпу здесь? С твоим-то вокалом.
– Я как-то сама разберусь, что мне и где делать, ясно? Без обид. Может, уберешь руки?
Он вздохнул, но просьбы моей не исполнил.
– Нет. Пока мы не поговорим.
– А, сейчас мы, прости, чем занимаемся?
– Не начинай эти детские ужимки.
Его родительский тон, кажется, стал последней каплей. Поскольку за этим я почувствовала как стены выдержки, окружающие меня, рухнули. И я ляпнула, не скрывая иронии:
– Эти детские ужимки совсем тебя не смущали, когда ты меня трахал.
Прозвучало так, словно он был растлителем малолетних. Но он не был. А я была не в себе, поэтому не забрала свои слова обратно.
1:0.
– Когда я тебя трахал, тебе было не до них.
Ого, 1:1.
И, правда, не до них было.
– Ну знаешь ли… это не дает тебе хоть какие-то права на меня сейчас, так, что давай ты уберешь руки, и я уйду.
Как горохом о стенку.
– Прав у меня на тебя действительно нет. Зато право вставить тебе мозги осталось. Той девушке, которую я встретил два года назад, всё это очень не понравилось бы.
– Той девушки не хватало серого вещества, как оказалось впоследствии.
– Та девушка была одной из немногих, кто оставалась самой собой. И мне это нравилось. И тебе, думаю, тоже.
– Правда? – прошептала я, поднимая на него глаза и придвигаясь ближе, так, чтобы наши тела соприкоснулись. – А чем же я тебе сегодняшняя не нравлюсь, а? Тем, что перестала бегать за тобой со щенячьей преданностью в глазах, или стала слишком похожа на твоих подружек, которых твой племяша никогда не воспринимал всерьёз?- я почувствовал боль от того, что произнесла это.
Я забыла. Я не помню. Не было такого никогда!
– Что не так? Слишком выросла? Слишком вызывающа, слишком завожу, чтобы просто пройти мимо? Или просто я уже не та идиотка, которая отдала тебе девственность?
Ещё одной глухой болезненный толчок. Не было-не было-НЕ БЫЛО! Не со мной. Не так.
– Нет, я искренне не понимаю, чем я тебе сегодняшняя не нравлюсь? Ты же сам меня такой сделал!- признание сорвалось с губ настолько поспешно, что я даже понять не успела, что произнесла вслух то, за что ненавидела его больше всего. За то, что он ушел, что он вернулся, лишь потому, что испугался моей возможной беременности, что не искал и не боролся, что дал право выбора мне. И потому, что был по-прежнему моим ядом, от которого я не могла избавиться никаким известным мне противоядием.