Иномиры (сборник)
Шрифт:
— Так мы же улетим! Разве не все в порядке? Разве «Альсина» не может перенестись в другое измерение?
— Все будет о'кей, сказал один джентльмен, приняв душ перед тем, как переплыть Ниагару.
— А как мы бежали, дядя Джо! Вы видели? Как на гигантских шагах. Правда-правда!
— Кенгуру позавидовал бы вам, как тот джентльмен, который, попав в цирк, заявил, что «этого не может быть».
Оля расхохоталась.
Кочетков откровенно любовался девушкой. Столько перенести и оставаться самой собой в самых невероятных
— Юра радуется, — сказал Альсино, — что вы остались прежней. — В первый раз он уловил мысль Кочеткова, который вдруг открылся для него.
— Нет, что вы! Я просто проснулась. Правда-правда! Я внушила себе, что все это было во сне, — сказала Оля и смутилась, взглянув на появившуюся у Кочеткова седину, на которую никто из остальных его соратников из деликатности не обратил внимания.
— После такой прогулки соловьев вопросами не кормят, — решительно заявил Форд и принялся открывать какие-то консервы, хлопоча около откидного столика. — Вы потом научите меня так прыгать, Оля, чтобы сбросить лишний вес?
Оля с Кочетковым с аппетитом принялись за еду, Альсино лишь поглядывал на них: ему этого не требовалось.
Японец прислуживал с восточной учтивостью. Форд потирал от удовольствия руки. Лорд Стенли застыл, воздев глаза к небу. Очевидно, молился, благодарил…
— У меня одно желание, — щебетала Оля. — Вымыться! От этого пожара я вся словно трубочист.
— Простите, а вы не задумывались о причине этого пожара? — спросил Иецуке. — Насколько можно судить, он — не сновидение.
— Вся беда в падении, — уплетая за обе щеки подставленные перед ней Иецуке сосиски, говорила Оля.
Альсино занялся проверкой пульта.
— В падении? — удивленно переспросил японец.
— Никогда не падайте, дорогой Иецуке. Это было так ужасно! Он сначала вспыхнул, а потом свалился…
— Кто вспыхнул и кто свалился? Здешний принц? При виде вас? Бедняга! Я его понимаю, — подскочил к столу американец.
— Да нет, дядя Джо. Не принц, а дуб здешний… От молнии. Понимаете? Тысячелетний, сухой… и свалился с обрыва прямо на сухую траву… Вот и вспыхнула степь.
— Дуб? Молния? Тысячелетняя?
— Ну, может, не дуб, а какое-то другое удивительное дерево. Все возможно в этом мире, дядя Джо.
— Один отшельник очень удивился, узнав, что видит в зеркале самого себя: он никогда не брился.
— Вот здесь вы правы, дорогой Джо! — обернулся к американцу Кочетков. — Представьте себе, что в этом странном мире, как в выпуклом зеркале, можно увидеть самих себя.
— Боюсь не получить от этого удовольствия! — заключил Форд. И, подойдя к Альсино, осведомился: — Ну как, босс? Все о'кей у ваших учеников, которые отрицали безделье даже в электронном устройстве?
Альсино внимательно посмотрел на него и, прочтя, очевидно, мысли американца, сказал:
— Но
— Я не хотел бы, чтобы это вызвало ваши возражения, Альсино, — сказал англичанин. — Но никто не подсказал нам иного выхода.
— По законам физики теперь мы должны были бы взлететь.
Кочетков внимательно посмотрел на японца:
— У вас есть сомнения в возможности продолжить полет?
— Простите, шеф, но я такого не произносил.
— Не будет ли наиболее правильным опробовать сначала аппарат? — спросил лорд Стенли.
— Разумеется. Я благодарен вам за ваши старания и выдумку, — сказал Альсино. — И мы не задержим нашего взлета.
Иллюминаторы затянуло дымом, через который просвечивали факелами вспыхивающие гигантские растения.
— Я думаю, Альсино, стоит поторопиться, — озабоченно сказал Кочетков.
— Один джентльмен, зайдя в баню, посоветовал ее владельцу обзавестись для нее холодильниками.
— Вам жарко, дядя Джо? Снимите бронежилет.
— А вы, мисс Оля? Нас обоих он несколько толстит.
— Пожалуй, сейчас можно, — согласился Кочетков.
— Вот тогда другое дело, как сказал один джентльмен, когда с него сняли наручники.
— Вы неистощимы, дядя Джо! — воскликнула Оля.
— Альсино, — оторвался Кочетков от иллюминатора. — Мы в огне! — И он указал на бушующий за стенами «Альсины» пожар. — Очевидно, загорелись стволы или стебли, подмятые аппаратом при спуске.
— «Похоже, у нас есть некоторые шансы изжариться», — подумали бы утки, попав на сковородку, — не унывал Форд.
— Я бы ничего не имел против оказаться где-нибудь в другом месте… если не в другом мире, — сказал лорд Стенли.
— Если позволите, я присоединюсь к вашему мнению, — добавил маленький физик.
— Неужели сейчас полетим? И можно будет ухватиться за скобы на потолке? — оживилась Оля.
— Прошу приготовиться. Начинается обнуление масс. Пока только пробное.
— Прекрасно! Прекрасно, Альсино. Я чувствую себя воздушным шариком. Готова взлететь к потолку!
Кочетков сохранял холодное спокойствие. Лорд Стенли был торжественно молчалив. Японец весь напрягся, словно перед прыжком.
Все ощутили потерю веса, передвигаться могли только вдоль стенок, держась за выступы иллюминаторов.
— Один толстяк упросил Бога избавить его от мучений, вызванных грузностью, а когда потерял вес, жалел, что не может перепрыгнуть через канаву, — ворчал Форд. — Потерялась инерция…
— Человеку, на беду его, свойственно всегда желать больше, чем он имеет, — нравоучительно сказал Стенли.
— Извините, но не заложено ли это свойство в прогресс? — спросил японец.
— Летим! Летим! — воскликнула Оля. — Летим в сказку! Но «Альсина» не взлетела, а только приподнялась над травами и тотчас рухнула, подняв снопы искр из горящей травы…