Иномиры
Шрифт:
Добыча была близкой и укрыться нигде не могла. Так они, наверное, полагали.
Кочетков держал в руке бесполезный автомат, который мог пригодиться теперь разве что вместо дубинки. Наин грозно поднялся на ноги, но сразу же присел на корточки и опять привалился к дереву.
В предстоящей схватке ему вряд ли удастся принять участие. Кочетков же готов был защищаться даже и один. Но рядом была Оля. Если Кочетков профессионально владел приемами каратэ, то Олю ее старшая сестра Лена обучила самозащите, ведь она была тренером у-шу.
Решив,
Первым у дуба-великана появился царек — великолепный могучий атлет, находка для скульптора, кем мечтал стать в юности Кочетков, но так и не стал им. Не думал он, не гадал, что когда-нибудь ему придется схватиться с тем, кого он мечтал изваять!
Атлет-царек кинулся на Кочеткова, видя, что найн почти повержен. Он прыгнул пантерой, но неожиданно был отброшен, перелетел через противника и ударился головой о дерево, потеряв сознание.
Его старший сын выбрал противника полегче — Олю, ростом превосходя ее ненамного, может быть на голову.
Он бежал прямо на нее, расставив руки, согнутые в локтях.
Вот она, вот! Еще не перепиленная! Теперь уж не уйдет!
И одновременно с отцом он бросился к дубу.
Но хрупкое создание само согнулось пополам, вытянув одну ногу и рывком повернувшись на другой, и со всего размаха, извернувшись, ударило неандертальца ногой в висок.
Тот мешком повалился на землю.
Такой прием охладил пыл дикарей, особенно у крепыша, отнюдь не отличавшегося отвагой. Он решил подождать, когда отец с братом поднимутся, и тогда прийти к ним на помощь. Все равно дичь поймана, как бы она ни трепыхалась…
«Ну и охота! Прямо как война с соседним племенем!..» Желание крепыша исполнилось: царек и его старший сын приоткрыли глаза…
Но то, что они увидели, заставило их тотчас вскочить на ноги и в паническом ужасе опрометью пуститься наутек.
Другие дикари при виде непонятного и устрашающего, о чем и шаман не предупреждал, последовали за царьком.
Меж деревьями тем временем выше роста найна пролетело что-то светящееся, напоминая своими очертаниями человеческую фигуру в лунной коже. Это было страшнее птеродактиля, с которым не раз приходилось сражаться, и являлось, несомненно, божеством. Божество было явно разгневано, по крайней мере так ощутил каждый из преследователей. Все в страхе помчались за убегающим царьком.
Лес мгновенно опустел, а к Оле, Кочеткову и раненому найну уже шел с улыбкой спустившийся на землю Альсино, не окруженный аурой, не нуждающийся теперь в обнулении массы.
Оля с рыданием бросилась к нему на грудь. Он смущенно гладил ее вздрагивающие плечи.
— Я уже знаю. Я все время был с вами, — шептал он ей.
— Как с нами? — отшатнулась Оля, вытирая мокрые глаза.
— Телепатически, — пояснил иноземлянин. — Через ваши ощущения я воспринимал все ужасы, обрушившиеся на вас. Все, что вы так стойко перенесли.
— Так это вы помогли мне спокойно наблюдать за дикарями,
— Да, но спрут и помог нам, — улыбнулся Альсино.
— Помог? — радостно переспросила Оля.
— Иносказательно. Я принял ваш призыв о помощи в тот момент, когда вы почувствовали мой немой вопль, невольно вырвавшийся у меня при нападении спрута. Но вы, в отличие от дельфинов, не могли тогда мне помочь, а я… я мчался к вам.
— Значит, вы — мой дельфин! Правда-правда!..
— Дельфины были рядом, а наш аппарат отсюда очень далеко. Скорость моего полета ограничена. Но вам нужно было выстоять, и я внушил вам мысль, чтобы вы почувствовали себя исследователем, наблюдающим иную жизнь. Это должно было придать вам силы. А сам тем временем уже летел к вам…
— Альсино, милый! Спасибо вам за это, но… но вы бы опоздали… И если бы не он… — Она кивнула в сторону Мохнатика.
Наин силился встать, но Альсино сделал ему знак оставаться на месте.
Он подошел к найну и осмотрел раны. Оле не везде удалось остановить кровотечение.
И тут девушка с Кочетковым стали свидетелями того, о чем всего лишь слышали у себя дома: некоторые люди умели заговаривать кровь.
Альсино не произносил ни звука. Он только пристально смотрел на текущие струйки крови.
И кровь на глазах свертывалась. Кровотечение прекратилось.
Еще через некоторое время найн поднялся и был в силах двигаться.
Оле казалось, что он умоляюще смотрит на нее. Неужели просит остаться?
— Его надо серьезно лечить. Кроме того, ему одному до своих пещер не добраться. Дикари остановились не слишком далеко отсюда. Без меня они уже не будут бояться и непременно перехватят найна на пути к его стойбищу, зная, где оно находится.
— Как же спасти Мохнатика? — спросила Оля, с надеждой глядя на Альсино. — Мы можем взять его на «летающую тарелку»?
Альсино покачал головой:
— Это невозможно. Но и дикарям нельзя его отдавать.
— Тогда в чем же выход?
— Сейчас мы договоримся с ним, — пообещал Альсино.
Он подошел к найну и, очевидно, мысленно стал что-то ему внушать.
Тот понял. Потом подошел к Оле и долго смотрел ей в глаза.
— Он что-то хочет сказать мне! — воскликнула Оля.
— Он прощается с вами, Оля, — пояснил Альсино.
Потом найн посмотрел и на Кочеткова, наверное, как на дружеское существо, с кем преодолел немало трудностей.
Трое напряженно наблюдали за ним, не зная, что он предпримет. Но ощущение того, что сейчас что-то произойдет, охватило всех.
Найн отошел на несколько шагов от могучего дерева.
Оле показалось, что в какой-то миг шерсть его встала дыбом и засветилась.
Громоздкая фигура зверочеловека вдруг чуть приподнялась над землей и стала на глазах пораженных спутников таять, как бы растворяясь в воздухе, и…
Найн исчез.
— Ему там окажут необходимую помощь, — сказал Альсино.