Иномирянка. Иллюзия выбора. Книга 2

Абрамова Марина Вадимовна

Бегом направилась к зданию распределения, где приходят в себя иномиряне после попадания. Во внутреннем дворе увидела автомобиль, что меня порадовало. Аккуратно открыла дверь и, взломав, панель управления, завела машину и взлетела. На максимальной скорости направилась к дому, где жили родители Эрика и где мы оставили Майки на время операции. Начать их искать я могла только оттуда. Запретила себе даже думать о том, сколько же прошло времени на Лирее и есть ли вообще Майк и Эрик, полностью сосредоточившись на полете.

Влетела в Соэль, и направилась к знакомому дому. Припарковать

машину рядом было негде, и пришлось оставить ее на соседней улице. Бегом бросилась к дому, не обращая внимания на то, что меня трясет как в лихорадке от волнения. Когда увидела площадку перед домом, замедлила бег, а подойдя еще ближе, и вовсе остановилась. Глаза отметили покрашенные ставни, раньше они были голубые, а теперь белые. Входная дверь тоже была другой. Меня затошнило от переизбытка эмоций. Боже мой, сколько же прошло времени???

Эрика я узнала сразу, хоть он и стоял ко мне спиной рядом с качелями, которых раньше не было, и качал ребенка. Мне были видны только появляющиеся ножки и слышен довольный смех. Я подошла еще чуть ближе, в этот момент малыш соскочил с качелей и показался из-за спины мужчины. Это был мой сын, только повзрослевший. Я сразу заметила, как он подрос и немного похудел, и прическа другая. Я забыла как нужно дышать, мне казалось, что я сейчас упаду, настолько эмоции зашкаливали, а ноги подгибались. Майки увидел меня и показал рукой, Эрик обернулся и застыл, а в глазах я прочла все от недоверия, до сомнения и дикой радости.

Он, подхватив Майки на руки быстро преодолел разделяющее нас расстояние и крепко обнял:

– Это ты?
– и столько надежды было в его голосе.
– Это правда ты?

– Это я…- слезы, наконец, хлынули потоком, и я не пыталась их остановить.

Майки радостно произнес, обнимая меня своими ручками:

– Мама, я тебя так ждал!

Крепко прижимая к себе сынулю, повернулась к Эрику:

– Сколько меня не было.

Он нежно провел рукой по моим волосам и ответил:

– Восемь месяцев.

Я лишь крепко зажмурилась, пытаясь удержать поток слез, а Эрик снова обнял нас с Майки, и поцеловав, продолжил:

– Мы очень скучали…

А я улыбнулась и сквозь слезы ответила:

– Я вас так люблю.

Эрик прислонил голову к моей, не на секунду не выпуская из объятий, как будто боялся, что я снова пропаду:

– Мы тебя тоже очень любим…

Эпилог.

Земля. Прошло десять лет.

– Папа, папа!
– две девчушки шести и трех лет подбежали к высокому мужчине и повисли на нем, - Не уходи!

Он, смеясь, подхватил обеих и по очереди чмокнул в маленькие щечки:

– Я скоро вернусь.

Из кухни показалась красивая женщина лет тридцати и с доброй улыбкой наблюдала эту картину.

– Девочки, у папы дела, ему нужно уехать.

Девчушки недовольно сползли на пол и с гиканьем побежали в детскую. Женщина проводила их взглядом и снова заговорила:

– Может, ты действительно сегодня не поедешь? Смотри, какие тучи, наверняка, будет гроза. Да и в шесть у нас гости…

– Лен, я поеду, и это бессмысленно обсуждать.

–

Адам, но ты уже десять лет в этот день ездишь на эту поляну. Карина была и моей подругой, но прошло уже столько времени, ее не вернуть. Ничего страшного не произойдет, если в этот год ты не поедешь.

Адам лишь хмуро посмотрел, и женщина замолчала, понимая, что уговоры бесполезны. Он чмокнул ее на прощание и произнес:

– К шести вернусь, не волнуйся.

И закрыв за собой дверь, вышел из квартиры. Десятый год подряд в этот день, в конце августа он приезжал на эту поляну, где все и случилось. Он сам не мог себе объяснить, зачем это делает. У него была та жизнь, о которой он и мечтал: успешный адвокат, красавица жена и лапочки дочки. Просто именно в этот день он вспоминал, что у него когда-то была другая жизнь, о которой никто не знает.

Выйдя из подъезда, взглянул на пасмурное небо. Лена права, наверняка, будет гроза. Сел в свой дорогой внедорожник и направился в лес. Когда он приехал на поляну, начал накрапывать мелкий дождик. Адам поежился, застегнул поплотнее куртку и вышел из машины. Прошелся по поляне и встал рядом с лесом. За все эти годы, он так и не решился больше ни разу зайти в него. Просто стоял под накрапывавшим дождем и вспоминал. Вспоминал некогда любимую женщину, вспоминал своего сына, друзей. Он запретил себе думать о том, что их жизни уже прожиты, слишком больно становилось, слишком невыносимо. Ему легче было считать, что сейчас Майки почти тринадцать лет. Он, наверняка, лихо катается на велисе, а Эрик обучает его каким-нибудь основным боевым приемам. Сейчас он высокий и худенький подросток с очень светлыми волосами и голубыми глазами. Ведь Адам был такой в его возрасте. А Карина? Карина, наверняка, очень любящая и заботливая мать и все у них хорошо.

Пока Адам стоял на поляне, громыхнуло где-то рядом, и дождь усилился, стало темно, как вечером. И повинуясь какому-то внутреннему голосу, он впервые за эти десять лет вошел в лес. Вокруг было очень тихо, только слышался стук капель по листве. Кустарника, через который раньше приходилось продираться, уже не было, и он беспрепятственно прошел вглубь. Вот и тот овраг, на краю которого он видел Карину в последний раз. Столько всего прошло с тех пор, как будто целая жизнь, другая жизнь… без нее.

Неожиданно, перекрывая звук дождя раздался ритмичный писк из оврага. Адам сначала насторожился, а потом, убедившись, что никакого тумана там нет, начал аккуратно спускаться. Почему он это сделал? Что его вело? Он бы и сам не объяснил, почему вдруг пошел на звук.

На дне оврага находился обычный деревянный ящик, из которого и шел этот писк. Адам приблизился и положил руки на крышку. Из щелей между досками появился яркий голубой свет, и крышка плавно отъехала в сторону, а внутри ящик оказался обит тем специальным серым металлом, из которого на Лирее все делали. Сердце забилось с бешеной скоростью. Адам заглянул внутри и обнаружил металлическую шкатулку, достал ее. На крышке было углубление для руки, повинуясь внезапному порыву, он положил свою правую ладонь, писк усилился, и крышка легко поддалась вверх.