Иностранка
Шрифт:
— К восьми, — ответила Мадлен.
Часы на углу показывали без четверти три.
— У нас еще много времени! Знаешь, что я надумал? Пойдем-ка спросим у Михаила Ивановича. Он многих подпольщиков знает. И посоветует, как нам лучше поступить.
Михаила Ивановича они застали дома. Он сидел за столом и писал, заглядывая в лежащие перед ним бумаги.
— Подождите немного, ребята, — сказал он, впуская их в квартиру.
Алеша за его спиной скорчил смешную гримасу и кивком головы показал Мадлен на беспорядок, который воцарился в комнате. Здесь опять следовало бы основательно
Мадлен с удовольствием бы засучила рукава, если бы не боялась помешать старому моряку.
Наконец Михаил Иванович поставил точку, подписался и, положив исписанный лист поверх пачки бумаг, обернулся к ребятам.
— Наконец-то закончил, — с облегчением вздохнул он. — Все просят воспоминания писать. Где был, да как воевал! И чем больше времени проходит, тем сильней трясут. Молодежь интересуется. — Взглянув на Мадлен, он улыбнулся. — Ну как, француженка, город наш нравится?
— Нравится, — улыбнулась Мадлен.
— С утра ходим, Михаил Иванович, — сказал Алеша.
— Аркадию ей показал?
Алеша вздохнул.
— Нет, до Аркадии мы еще не добрались! У нас дела, дядя Миша.
— Дела? Еще где-нибудь квартирку убираете?..
— Да нет! У нас серьезные дела! Тут одна тайна!..
— Только одна?!. — Михаил Иванович усмехнулся.
Алеша вынул из кармана записку Марии.
— Вы, Михаил Иванович, во время войны в Одессе были? — спросил он.
— Когда наши отошли — остался в подполье… Не смог эвакуироваться из-за раны.
— А мы одного подпольщика разыскиваем. — Алеша подал Михаилу Ивановичу записку.
Михаил Иванович бегло проглядел, потом брови его удивленно приподнялись, он стал внимательно вчитываться в каждое слово.
По мере чтения взгляд его становился все более колючим, словно его что-то раздражало, вызвало неодобрение, которое он старался сдерживать.
Мадлен и Алеша примолкли. Они уловили происшедшую перемену в Михаиле Ивановиче и не понимали, чем она вызвана.
Глубокие морщины вокруг глаз Михаила Ивановича собрались, прорезались еще глубже. Лицо, и без того суровое, стало еще более замкнутым. Он как бы отгородился от ребят невидимым щитом, за которым простиралась неведомая им большая и сложная жизнь, о которой знал только он один.
Наконец Михаил Иванович положил записку перед собой на стол и некоторое время смотрел в окно, на верхушки тополей, застывших в знойном покое.
— Курбатов! — проговорил он. — Знакомое имя!.. Да, был такой Курбатов! Я лично его знал. Но памяти хорошей он о себе не оставил.
Мадлен взволнованно взглянула на Алешу. Она на мгновение представила себе, с каким нетерпением Мария ждет ее возвращения. Что же Мадлен сможет ей рассказать?..
Да, за последние месяцы Мадлен поняла, что в мире все совсем не так просто, как думаешь.
Алеша присел на стул напротив Михаила Ивановича и уперся локтями в стол.
— А
Михаил Иванович ему не ответил.
— Ты привезла эту записку? — спросил он.
— Да, — ответила Мадлен.
— Значит, понимать надо так, что в Париже живет дочка Курбатова?
— Да.
Михаил Иванович раздумчиво провел рукой по лбу.
— Тяжело ей будет узнать!.. Ее мать и сестру гитлеровцы убили. Это я точно знаю. Утопили в барже на море. А вот отец Василий Курбатов… Про него ничего определенного сказать не могу!
Алеша и Мадлен поняли: старик что-то не договаривает.
— Михаил Иванович! — Алеша еще ближе подвинул локти к старику. — Это очень валено!.. Мадлен ведь должна все рассказать Марии.
— Зачем же?.. Двадцать лет прошло!.. Теперь уже все забылось…
— Как же забылось! Вы сами сказали, что памяти он хорошей не оставил!..
— Мария отсюда далеко, во Франции… Не к чему ей это знать.
— Но Мария очень любит своего отца! — воскликнула Мадлен. — Она гордится им. А он, может быть, плохой человек!..
Михаил Иванович досадливо кашлянул, поднялся, с шумом отодвинул кресло и вышел в соседнюю комнату.
В приоткрытую дверь Мадлен видела, как он, присев у книжного шкафа, долго перебирал толстые папки, нашел наконец нужную и вернулся назад.
— Многое теперь уже передано в музей, — сказал он, раскрывая папку перед собой. Его пальцы неторопливо листали ветхие страницы старых документов. Но вот его внимание привлекла старая фотография.
— Взгляните! — сказал он ребятам.
Алеша и Мадлен встали возле Михаила Ивановича и нагнулись над пожелтевшей от времени фотографией. Они увидели на ней глубокий овраг с крутыми откосами и черную впадину в земле. У впадины стояли трое мужчин в ватниках, подпоясанных ремнями, вооруженные винтовками. Рядом с ними были еще двое без винтовок, одетые по-городскому: в пальто и кепках. Все пятеро улыбались и, казалось, были в хорошем настроении.
— Обратите внимание на этих двух, — сказал Михаил Иванович, ткнув коричневым от табака пальцем в человека постарше, с широкоскулым лицом. Этот человек находился в центре группы, и внимание окружающих было направлено на него. Из-под его распахнутого пальто виднелась белая рубашка с галстуком.
— Они стоят у входа в катакомбы, — догадался Алеша.
— Да! А вот этот человек и есть Василий Курбатов, На снимке изображена встреча городских подпольщиков с партизанами.
— Подарите мне эту карточку! — попросила Мадлен. — Я отвезу ее Марии!
— Нет, сейчас не могу, — сказал Михаил Иванович укладывая карточку в папку. Надо сперва отпечатать копию…
— Михаил Иванович, — перебил его Алеша. — Значит Курбатов тоже воевал?
— Воевал, да не так, как другие… — Михаил Иванович захлопнул папку и прижал ее ладонью к столу. — Ну, ладно, — сказал он, — раз просите, расскажу вам. — Курбатов у нас в отряде ведал связью. Хранил радиоприемник! И вот в самый ответственный момент, когда назревало наступление наших войск и мы должны были связаться с Москвой, он вдруг исчез… Мало того, унес с собой радиостанцию, А мы без нее задохнулись…