Иной мир: Маришка
Шрифт:
***
Я тихонько подслушивала у двери кабинета.
– Что скажете?
– спросил следователь, психолога.
Женщина покачала головой.
– Девочка явно пережила сильный стресс. Она закрывается, стоит только немного приблизиться к тому, что там произошло.
Следователь достал сигарету и закурил.
– Вы не против?
– запоздало, поинтересовался он.
Доктор махнула рукой позволяя курить.
– Она определённо, что-то видела - сказал следователь.
– Да. Но узнать это будет очень трудно. Я предполагаю, что она подверглась насилию, а потом стала свидетелем убийства. Совокупность всего пережитого, заставляет её сознание, отторгать эти воспоминания, как болезненные.
– А гипноз? Может быть....
– Ни кто вам не даст на это разрешения. Она ребёнок и пробуждение воспоминаний может ещё сильнее её травмировать. Здесь может помочь только забота, ласка и доверие. Возможно, со временем, она сама начнёт вспоминать произошедшее, заново это переживать и переоценивать.
– Со временем...
– вздохнул следователь - ...Его у меня нет.
Доктор вздохнула.
– Что-нибудь ещё выяснили?
– поинтересовалась она.
Вовлечённая в это дело, она восприняла его близко к сердцу, не столько из-за гибели директора дома интерната, сколько из-за попутного расследования его "деятельности".
– Всего рассказать не могу, сами понимаете, но....
***
Я долго думала, как отомстить Марьивановне за всю её "ласку" и "заботу", которыми она меня так щедро одаривала. Удивительно, но мысль, о том, что бы даже глотнуть её крови, вызывала у меня стойкое омерзение, словно в её венах текла не кровь, а тошнотный супчик из нашей столовой. Мысль съесть её сердце была не лучше. Впрочем, я сомневалось, что оно у неё вообще есть. А тут ещё добрая докторша, не оставляющая попыток меня разговорить, обмолвилась, что меня определили в какую-то реабилитационную программу и назад я уже не вернусь. Что же, если так, то можно позволить узнать им немного того, что их так интересует. Завраться я не боялась, так как чётко определила для себя границу, дальше которой нужно было молчать, а всё, что я собиралась рассказать до неё, было самой настоящей правдой.
Позволив в один из сеансов снова себе раскрыться, я даже сама навела разговор на эту тему.
– Скажите, тётя Лена, а у вас есть мыло... такое душистое и пахучее?
– спросила я.
– Есть. Если хочешь, я, в следующий раз принесу его тебе.
– Да, было бы хорошо. Меня однажды им мыли. А ещё мыли голову шампунем. Он тоже такой хороший - щедро я делилась своими воспоминаниями - А потом мне подарили красивую и новую одежду.
– Наверно это был твой день рождения?
– поинтересовалась психолог.
– Нет - ответила я и, сделав долгую паузу, добавила - Это было перед тем, как меня отвели в кабинет к директору.
Я сказала это тихо и трагично, что бы она поняла, что я вступаю в сумеречную зону своих воспоминаний.
– А кто тебя мыл?
– спросила она, стараясь закрепиться на этой позиции и не уйти далеко от темы.
Она, знала, любой вопрос может быть последним. Я снова закроюсь и закроюсь надолго.
– Марьивановна.... Она всегда моет девочек, перед тем как отвести к нему в кабинет. Доводит до дверей и говорит: Будь послушной и громко не кричи.
Тётя Лена подсела ко мне ближе и нежно обняла.
– Расскажи, что было дальше - попросила она.
– В кабинете играла музыка. Она всегда играет, а иногда очень громко.
– Почему?
– поинтересовалась психолог.
– Что бы не было слышно как кричат девочки - переходя на бесцветный голос и словно впадая в транс, ответила я - Я вошла и директор предложил мне конфету. Она была горькой и противной. А потом я запила её чаем. Он тоже был таким странным и гадким. Потом он предложил мне сесть ему на колени и стал меня раздевать....
Я замолкла, словно наткнулась на невидимую стену и с головой погрузилась в тёмные воспоминания, но завершить всё это надо было красиво и трагично, так, что бы отбить желание выпытывать у меня дальнейшее.
– ...Нет ....нет ...нет. Не делайте этого,... я не хочу....
– во всё горло завопила я и забилась в истерике.
В душе каждого, живёт
Сейчас я полностью дала волю своему актёру. Он ещё не был гениален, но уже мог сорвать бурные овации за хорошую игру. Человеку не искушённому, трудно было разглядеть фальшь в моих слёзах. Возможно, Марьивановна и не купилась бы на этот цирк, но сочувствующая мне женщина, пусть даже и психолог, поверила мне сразу. Я позволила ей меня утешить, а потом ещё долго убаюкивать меня, сторожа мой сон, как сон Белоснежки.
Я гадала, хватит ли одной фразы, что бы приставучий следователь вцепился в нашу грымзу, как терьер в свою добычу. Оказалось, хватило. Он, конечно, прибежал за разъяснениями и дополнениями, и тут я уже себя не сдерживала, рассказала всё, что знала и даже слегка приукрасила. Не настолько, что бы это вызвало недоверие, но достаточно, что бы из свидетельницы, она превратилась в соучастницу. Стоило её посадить и капнуть поглубже, как и из других девочек посыпалась информация, да такая, какую ни кто даже не ожидал. А поскольку главный обвиняемый был уже мёртв, закон отыгрался на его соучастниках. В итоге вышло громкое дело о педофилии, а дело об убийстве директора легло в архив, как нераскрытое. ...А я попала в обещанную доктором программу по реабилитации.
***
Руссия. 2001г. Город Рязань. Реабилитационный центр для детей.
Нас было пятеро. Пять девочек подвергшихся насилию и объединенных в одну группу. По всей видимости, психологи считали, что общая беда должна нас объединить?! И да, и нет. Некоторые сошлись и стали хорошими подругами, другие, как например я и ещё одна девочка, всё равно держались особняком.
Говорят, друзья нужны всем. Возможно. Охотно верю, но заводить их только потому, что они "мне нужны" не собираюсь. Я никогда и ни кому в друзья не набивалась, но и на глупое предложение, давай дружить, ни когда не отвечала согласием. На мой взгляд, щенячья и внешне восторженная девичья дружба, малого чего стоит. Я видела, как друзей меняют по пять раз на дню, или предают их за услугу или помощь. Быть доверчивой дурой и раскрыться тому, кто завтра ударит тебе в спину, я не хотела. Уж лучше надеяться на саму себя.
Несколько лет прошли в тишине и спокойствии. Мой зверь изредка просыпался, и тогда я шла убивать. Я не убивала, кого попало, у меня был свой моральный кодекс. К тому же, найти подходящую жертву всегда было просто. Достаточно было выйти на улицу красных фонарей и постоять у края тротуара. Я никогда не ждала долго, всегда находился любитель малолеток, который останавливался рядом и предлагал весело развлечься. Я всегда сообщала свой возраст и всегда спрашивала, не смущает ли его это. Были те, кто сразу же отказывался и искал подружку постарше, но были и те, чьи глаза только загорались от моих слов. Я садилась в машину, и мы отъезжали в укромное место, как правило, далеко за город, в лес. Ни кто не хотел, что бы милиция застукала его занимающимся сексом с ребёнком, за это штрафом не отделаешься, можно сесть и сесть надолго. Впрочем, хоть я и раздевалась, до секса дело никогда не доходило, и я делала это не ради клиента, а что бы не испачкать свою одежду, после чего, сворачивала ему шею и пировала в своё удовольствие.