Иной мир. Компиляция
Шрифт:
Видим палатки и трёх прогуливающихся рядом с ними часовых. В лагере не слишком тихо. Точнее сказать, очень громко. Две палатки освещены. В одной из палаток играет музыка. Из другой доносится тяжёлый смех и малопонятная речь. Пьют они там, что ли?
Из гогочущей палатки вылез огромный лысый детина. Абсолютно голый. Прошёл мимо двух палаток и остановился. Покрутив головой, посмотрел в нашу сторону. Что-то буркнув, зашёл за палатку в темноту и зажурчал.
– Сейчас бы щёлкнуть его… – мечтательно прошептал Саня. – Семьдесят метров всего. Точно
Я поймал журчащий силуэт в прицел «АК-15». Если бы мой автомат стрелял абсолютно бесшумно, то пропажу здоровяка обнаружили бы не сразу. Но автомат бесшумно не стреляет. Даже с глушителем. Одного выстрела будет достаточно. Переполох будет нешуточный.
Часовой, проходивший рядом с палаткой, из которого вышел писающий, остановился. Костёр светит ему в спину, но мне это не помешало. Узнал я его. Тот самый дядя, сидевший на капоте Хамви с винтовкой М4А1, обвешанной до ужаса.
Посмотрев по сторонам, часовой нырнул в проход между палаток и начал подкрадываться к здоровяку со спины.
– Он вальнёт его сейчас… – пробормотал Булат. – Базарю, вальнёт…
Молниеносный рывок и удар правой рукой. Здоровяк обмяк, но не упал, потому что часовой схватил его и начал плавно усаживать на землю. Посадив, аккуратно положил и только после этого вытащил нож из виска.
– Он ему башку ножом пробил… – прошептал Булат и ткнулся лицом в траву. – Ух, жесть…
Часовой, закончив грязное дело, встал и посмотрел в нашу сторону через прицел винтовки. Спустя несколько секунд снова повесил винтовку на плечо и показал нам большой палец. Сделав вид, что заправляет штаны, вышел из-за палатки в свет костра и начал осматривать лагерь.
– Красиво сработал, не поспоришь, – сказал я. – Силён мужик!
Ожила рация:
– Троих убрали, – сказала Раиса. – Один из часовых ведёт другого, пьяного часового, в темноту за машины. Всё, я их не вижу. Боков, что там?
Боков ответил спустя секунд десять:
– Готов пьяный зек. Часовой его на колени поставил, и тот желудок опорожнять начал. Перепил, в общем. Убил, свернув шею. Сильный дядя. Почти вокруг оси голову завернул.
– У нас тоже шоу, – заговорил Зубарь после Бокова. – Один часовой оглушил другого и душит. Просто встал ему ногой на горло. Зек дёргается, но толку нет. Готов он уже.
Больше убийств не последовало. Часовые всё так же прогуливаются, делая вид, что ничего не произошло.
– Вижу Олаффсона, – сказал Максим Ефименко. – Вылез из самой большой палатки. Идёт в сторону часового у костра.
Олаффсон появился спустя минуту. Встал рядом с часовым, который убил мужика за палаткой, и начал с ним о чём-то говорить. Пара фраз и пошёл дальше. Обход решил устроить. В нашу сторону не посмотрел. Серьёзен, как танк.
Из палатки, в которой играет музыка, выбрался негр в белых трусах. Сделав шаг, упал. Попытался подняться, но не смог. Часовой у костра несколько секунд смотрел на него, а затем решил помочь. Подняв, потащил за палатку в темноту.
Булат хмыкнул и устало сказал:
– Хана
Усадив негра на колени, часовой с непринуждённой лёгкостью свернул ему шею и, убедившись, что добивать не нужно, спокойно вернулся к костру.
– Вижу часового, – заговорил Зубарь. – Ведёт другого часового в темноту, что-то объясняя ему. Следом, с осторожностью, идёт другой часовой. Есть вероятность стрельбы.
– Я увидела, – следом сказала Раиса. – Часовой-наёмник ведёт часового-заключённого с целью что-то показать. Другой часовой, негр в красной бандане, крадётся следом. Негр из заключённых, что плохо. Наблюдаю и готова открыть стрельбу. Похоже, что бесшумные убийства заканчиваются.
Происходящее нам недоступно. В нашем краю наблюдения всё тихо. Только два трупа лежат за палатками и медленно остывают.
– Часовой-наёмник отдал свою винтовку с тепловизором часовому-зеку, – продолжила рассказывать происходящее Раиса. – Негр в бандане прячется за одним из Хамви. Вижу его хорошо. Он наблюдает. В руках автомат. Часовой-наёмник вытаскивает нож и готов убить. Удар!
Не слишком громкий звук «псык», а затем довольно отчётливый металлический лязг, разлетевшийся по всей территории лагеря. Пуля попала во что-то металлическое.
– Я сняла негра в бандане, – доложила Раиса. – Он готов был выстрелить по наёмнику, который прирезал часового-заключённого. Громко вышло? Рикошет от брони Хамви на выходе получился. Иначе не могла.
Я перевёл предохранитель с одиночного огня на автоматический и приготовился. Рядом щёлкнул предохранителем Печенега Бодров. Булат Мусин только вздохнул.
Лагерь начал просыпаться. Из палатки выскочил паренёк в трусах и, уставившись на часового-наёмника у костра, что-то спросил. Тот лишь пожал плечами и, немного довернув ствол автомата в сторону паренька, выстрелил. Паренёк упал, прошитый очередью. Тут же застрочили другие автоматы. Стало громко, слишком громко.
Бух-бух-бух!
Туго загрохотал пулемёт Бодрова. Он сосредоточил огонь на ближайшей к нам палатке, которая начала шататься, словно внутрь неё забрался слон.
Часовой-наёмник стоит как ни в чём не бывало, не забывая отстреливать всех, кто выбегает из палаток. Методично так отстреливать. С чувством, с толком, с расстановкой.
Долго часовой не простоял. Очередь прошила его, и он упал. Можно не сомневаться – мёртв.
Прицелившись в бегущего латиноамериканца, одевающегося на ходу, я выстрелил. Он упал.
Перевёл прицел на полноватого дядю в трусах и с автоматом в руках. Выстрел – попадание. Где-то за гранью видимости хлопнула граната. Выстрелов всё больше с каждой секундой. Хорошо хоть Бодров не стреляет. Напрягает меня грохот его пулемёта.
Добавив громкости на рации, я начал слушать Раису:
– Девятерых я сняла. Пока никого не вижу. Паника слишком быстро закончилась. Все попрятались. Троих наёмников убили. Олаффсона не наблюдаю. Видела его в районе автобусов. Зеков осталось около двадцати. Хорошо их проредили.