Иной облик разума
Шрифт:
малую долю того, что знаю.
— А люди, работающие на станциях, и холодные карлики, живущие в северной части
Эпилегата, разве ни разу не встречали информаторов?
— Я не общался с работниками станций в северном отдалении, а тем более с холодными
карликами, они агрессивные создания и не могут жить в наших помещениях и теплом
климате, поэтому им выделены холодные жилые объекты на расстоянии трех километров
от станции. Это наша
Холодные карлики не наделены высоким интеллектом, находятся на уровне развития
трехлетнего ребенка, это существа, бурчащие себе что-то под нос, покрытые длинными
волосами, маленького роста, их тело разрушается при +20 оС. Они были выведены в
лаборатории в качестве рабочей силы, толком не способной думать. Питаются
замороженными отходами и любой мертвой плотью. Пищу доставляют из Центра в
железных контейнерах с кондиционированным холодом прямо в логово, поскольку
чистые продукты не усваивались в их мерзком желудке, пришлось идти на все меры, чтобы карлики жили в здравии, ведь они составная часть Центра. Присутствие уродцев
держит врагов Центра в страхе, поэтому потребовалось разведение этой мерзости. За
каждую порцию еды, достаточной для жизни, они дрались, отнимая у товарищей отбросы, валялись в холодной грязи с улыбкой на лице. Самки — порода, исключительно
отличающаяся от самцов, варваров и недоносков, в любой момент готовых по зову
ринуться на войну против Южного, Северного и Западного отдалений и других составных
частей Эпилегата, где еще оставались малые группы людей, скрывающиеся в туннелях и
развалинах, сбежавшие от жестокого обращения солдат и властей Центра.
Ощущение боли, как у любого живого организма, было и у карликов, но в подавленном
состоянии. Сражаясь, они не воспринимали боль — злость не давала её ощутить, а, умирая, мучились и, чтобы быстрее закончились страдания, прогрызали своё запястье, таким образом вырывая вены и напоследок напиваясь не кровью врага, а собственной.
Когда совет Центра Эпилегата нуждался в помощи для выхода на поверхность в зимнее
время, холодных карликов малыми группами отправляли на дальний рубеж к бывшему
Черному морю. Землеходы не справлялись с этой задачей на дальнем рубеже —непонятно почему выходили из строя или пропадали, сбиваясь с пути. Встроенные
видеокамеры переставали работать! Каждый год карликам приходилось выполнять боевые
задачи по установке датчиков и систем с картами навигации для Центра Эпилегата. Эти
существа проходили семьсот километров и успевали вернуться до летнего периода
времени без потерь.
Выжившие
Эпилегата, а и за их пределами есть жизнь. В летнее время навигация уничтожалась
лучами солнца, а в зимние суровые морозы для установки навигации на поверхности
16
приходилось заново посылать отряды карликов, проходивших огромные территории ради
достижения этой цели.
— Ты меня извини, я еще мало знаю о ваших лабораторных исследованиях и про
информаторов слышу в первый раз, я человек новый, ты в курсе.
— Знаю, поэтому стараюсь объяснить тебе про дальние рубежи отдалений. Ты всего тут
около восьми месяцев, благодаря мне с каждым днем совершенствуешь свои знания, и это
правильно. Кодексы Центра ты выучил в полном объеме, в этом можно тебе позавидовать, — усмехнулся учёный.
— Да… можно, я был лучшим по запоминанию и одним из последних пятого дальнего
района Центра. Сейчас он разрушен, обесточен, все узлы связи с коммуникациями
отключены, там нет ни души. Все заблокировано и находится под охраной, пробраться
туда нет ни малейшей возможности. Одни руины, там негде спрятаться, никто не выжил, даже если там кто-то остался, мрак поглотил его. Мифов множество, а я знаю правду!
— Я не имею понятия о мраке, — заявил ученый, сжимая кулаки от нахлынувшей волны
неверия, — сведения о пятом районе совсем не те, о которых ты говоришь, он был
затоплен по вине строителей.
Потом, скрипнув зубами и втянув губы, замолчал секунд на пять и, оскалясь, стал
говорить отрывисто, словно лаять:
— Во всем виноваты те, кто разрешил построить этот район, не предусмотрев возможную
конструкцию безопасности при возведении зданий в опасном режиме ожидания, пока все
не пошло к чертям и не пришлось заблокировать его.
— Нет, о чем ты говоришь? Он по-прежнему в разрушенном виде, никаких потопов, наводнений не было.
— Не… не… не может быть, мой брат, спасаясь, утонул, — по щекам ученого скользнули
слезинки, быстро упавшие на пол. Он заплакал, остановившись у выхода с Проспекта
света.
Чувства и нахлынувшие воспоминания продолжали одолевать его страдающее сердце, он
не мог их сдерживать, плевался неверием, повторяя: — Нет, нет, я не могу в это поверить. Зачем, для чего, кому это было нужно?
— Никому, кроме мрака. Мы отстреливались всем, чем можно было пальнуть в него, ничего не помогало, пули рикошетом со звоном задевали стены, отскакивая в