Иной разум. Тетралогия
Шрифт:
– Нет. Они путешественники. Я, дедушка да Иван – вот и вся семья.
– А еще поблизости есть поселения?
– Да. Несколько, – Стелси тряхнула головой, льдинки в ее глазах растаяли, словно она только что побывала в каком-то ином измерении. – Опасайся их, – неожиданно добавила девушка, указав взглядом на путников.
– Почему? – тихо спросил Максим.
– Предчувствие плохое.
– А с ними не так?
– Тревожно мне, – Стелси теперь отвечала неохотно, односложно.
– А меня не опасаешься?
Девушка
– Ты понятный. А они – нет.
– Так зачем же пустили?
– Нельзя не пустить. Так принято. Если кто пришел, нехорошо отказывать.
– Небезопасное правило, – заметил Максим. – Так ведь кто угодно может усталым путником прикинуться?
– Верно, – кивнула девушка. – Но сущность все равно наружу вылезет. Я дедушке сразу сказала: неприкаянные они!
– И как же ты их различаешь?
– Тебе незачем знать, – Стелси неловко слезла с высокого табурета. – Ванек куда-то пропал, – оглядевшись, добавила она. – Пойду, поищу его.
– Ладно.
Стелси ушла, встревоженная, а Максим, совершенно сбитый с толку, огляделся.
Входные двери неожиданно распахнулись. Внутрь толпой повалили люди. Они разбредались по залу, ни с кем не здороваясь, не разговаривая. Вроде как вместе пришли, скопом, но каждый – сам по себе, Шустов это нутром почувствовал, ему вдруг стало зябко, неуютно, тревожно.
Из сумрака внезапно появился Иван. Он тоже выглядел мрачным.
– Уходи! – коротко обронил он. – Дверь видишь? В конце зала?
– Да. А что случилось?
– Уходи, если жизнь дорога! Не видишь, что ли, кто нагрянул? – он взглядом указал на толпу.
– А кто они?
– Иди, тебе сказано!
За дверью, вместо выхода, оказалась еще одна комната. Она выглядела обжитой, уютной. За деревянным столом сидел Степан Егорыч. Перед ним тускло сиял голографический монитор. Максим успел заметить какие-то текстовые данные, прежде чем местный патриарх перевел экран в режим яркой точки.
– Что происходит? – он решил сразу задать прямой вопрос.
– Пока не разобрался, – старик пятерней взъерошил седые волосы. – Весь мир словно встрепенулся. Волна пошла. Тебе сейчас лучше уйти, – он, будто эхо, повторил слова Ивана.
– Зачем тогда в дом позвал?
– Ошибся. Думал, все спокойно. Хотел пообщаться, понять, кто ты есть? – он смотрел пристально, будто повторно сканировал, но теперь уже взглядом.
– Верни оружие, и я останусь. Помогу, если проблемы.
– Чем? – старик усмехнулся. – Ты против неприкаянных, что букашка под мухобойкой. Судьбу не дразни.
У Максима пересохло во рту.
– Да кто они такие?!
Старик нахмурился.
– Не могу ответить, – после короткой внутренней борьбы отрезал он. – Непонятна мне твоя нейроматрица.
– Ну, хотя
– А ты действительно не понимаешь?
– Нет!
– Тогда тем более – уходи! Здесь у каждого свой путь, свое прозрение, своя вера или безверие! Может, еще и свидимся… если выживешь. Одно скажу, – к черному лесу пока не суйся. Хотя бы на первых порах. Опыта наберись. Почувствуй иное .
– Ты меня, что, как слепого котенка в воду бросаешь? – Максим абсолютно ничего не понимал, лишь чувство тревоги перехлестывало через край. – Авось выплыву?
– Так и есть. Выплывешь или нет, не мне решать. Тут каждый сам себе друг, враг, судья, палач! Этого не изменить. Но раз совета попросил, скажу: не верь тому, что видишь. Глубже старайся заглянуть.
– Да не понимаю я тебя!
– Вскоре поймешь, – старик выглядел непреклонным. – А теперь иди уже. В сарае твое оружие и снаряжение. Сюда не возвращайся.
– Никогда?
– Ну, некоторое время. Сам поймешь, когда все уляжется.
– Ладно. – Максим уже не злился. – Я уйду! Только предупредить хочу…
– О чем? – старик вскинул взгляд.
– Военные скоро нагрянут.
– С того берега?
– Да. У них техники полно и приказ есть: всех, кто тут живет, скрывается или еще как-то оказался, уничтожать.
Губы Степана Егорыча исказила усмешка.
– За предупреждение – спасибо. Теперь понятно, откуда волна пошла. А об остальном не беспокойся. Кишка у них тонка. Сколько б сюда войск ни прислали, неприкаянные их разжуют да выплюнут.
– А вы-то как?!
– А нас, по сути, и нет, – загадочно ответил старик. – Все, хватит расспросов. Не поймешь, даже если отвечу честно. Постепенно осознание приходит. Через свой собственный опыт. Иначе с катушек слетишь, сам того не заметишь.
«Вот и поговорили», – с досадой подумал Шустов.
– Иди уже, – повторил старик. – И не думай, что выгоняю. Спасти хочу.
– Куда идти-то?! – Максим не заметил второго выхода.
– А назад ступай. Как вошел.
В просторном сумеречном зале никого не было. Ни Ивана, ни Стелси, ни четверых путешественников, ни внезапно нагрянувшей толпы народа.
Максим невольно замер в дверях.
Везде, куда ни глянь, мох!
Косматыми прядями свисает с потемневших балок. Стелется по дощатому полу, бугрится в щелях, словно тут никто никогда не жил!
«Что за…» – он мысленно выругался от изумления. Страх накатил спустя пару секунд, накрыл холодной испариной.
«Нас тут, по сути, и нет»… – последняя фраза старика крутилась в сознании, пока он пытался осмыслить ошеломляющую коллизию восприятия.