Иной разум. Тетралогия
Шрифт:
Подле уха раздался характерный скользящий звук, потом щелчок вставших на места фиксаторов, и на электронном блоке управления комплексом вспыхнул изумрудный индикатор готовности.
— Посторонись, — процедил сквозь зубы Иван, глядя на миниатюрный дисплей вариатора целей. Визуально поймав медленно скользящий в небесах корабль пришельцев, он коснулся сенсора предварительной активации и вдруг почему-то замешкался, теряя драгоценные секунды.
Джон отошел в сторону, напряженно ожидая, что сейчас произойдет запуск, но Лозин, к его крайнему изумлению, внезапно оторвал взгляд от вариатора
— Не работает… — зло осведомил он Херберта.
— То есть… как?! — ошеломленно переспросил Джон.
— Молча, — огрызнулся лейтенант. — Компьютер не воспринимает их корабль как цель. Ему не за что зацепиться, — с досадой пояснил Иван, лихорадочно соображая, что предпринять в сложившейся ситуации.
— Нет, я не понимаю, — недоумевал Херберт. — Это же современный зенитный комплекс!
Иван внимательно следил за плавными перемещениями двух кораблей, одновременно отвечая на заданный Хербертом вопрос:
— Не работает система наведения. Эти штуки не излучают тепла, у них нет электромагнитного поля, компьютеру не за что зацепиться, даже лазерная подсветка не берет цель… Такое ощущение, что они сделаны из полимерных материалов, поглощающих лазерный луч, а заодно и тепловую часть спектра… — Иван, не удержавшись, выругался. — Разница температур между окружающей средой и чужим кораблем всего два градуса!.. — взглянув на застывшие показания электронной системы, с досадой сообщил он, продолжая лихорадочно размышлять над создавшимся положением. — Современный комплекс… — зло повторил Иван фразу Херберта. — Смотри, сколько вокруг ложных целей, — он жестом указал на металлические макеты боевой техники, от которых струилось знойное марево.
— Я понял… — подавленно ответил Джон, осознав, наконец, о чем толкует ему Лозин. Головные системы самонаведения реактивных снарядов были полностью компьютеризированы, человек после запуска уже не управлял траекторией полета «умной» боеголовки, а значит, корабли Чужих, не излучающие, по словам Ивана, ни тепла, ни ярко выраженного электромагнитного поля, будут попросту проигнорированы снарядом «Сокола», который, в лучшем случае, перенацелится на один из раскаленных солнцем металлических макетов…
…За время их краткого диалога два инопланетных корабля завершили плавный вираж и повели себя очень странным образом — вместо того чтобы осуществить посадку, они стали медленно продвигаться над военным городком, притормаживая до полной остановки над каждым из зданий.
Лозин еще несколько секунд, прищурившись, смотрел на инородные корабли, а затем, без объяснений, метнулся назад к БМК.
Распахнув кормовой люк машины, он исчез внутри десантного отсека, куда они с Джоном перенесли изрядное количество стрелкового вооружения.
Херберт следил за ним лишь краем глаза — все внимание Джона поглощали два темных асимметричных контура. Он быстро сообразил, что корабли Чужих не просто так зависают над зданиями, они явно сканировали постройки, применяя при этом неизвестные системы обнаружения, работа которых не сопровождалась ни выделением тепла, ни каким-то иным излучением, иначе электроника
Впрочем, компьютеру все равно, а вот Джон вновь испытывал в эти мгновенья отступившее было отчаяние. Злой оптимизм Ивана успел заразить его, но техника пришельцев оказалась настолько чуждой, что высокотехнологичная электронная составляющая реактивных комплексов вдруг превратилась из преимущества в помеху. Системы наведения ЗРК проектировались для борьбы с невидимыми глазу целями, движущимися на околозвуковых скоростях, а на поверку выходило, что реактивный снаряд, способный догнать и поразить сверхзвуковой истребитель, бессилен перед медленно перемещающимися кораблями пришельцев…
Пока он мучительно размышлял над этим, пытаясь предугадать, что произойдет, когда корабли Чужих доберутся до здания госпиталя, люк БМК вновь распахнулся, и из машины вылез Иван. В одной руке он держал короткую пусковую трубу, в другой матерчатый чехол, поделенный на три сегмента, в которых были упакованы обтекаемые корпуса реактивных снарядов, гораздо меньшего калибра и длины, чем стодвадцатимиллиметровая ракета комплекса «Сокол».
— Джон, возьми мой автомат и не отставай! — не тратя время на пояснения, приказал он, бегом рванувшись к чахлой поросли кустарника, росшего на границе между основными постройками городка и заглубленными под землю складами.
Херберту ничего не оставалось, как последовать за ним.
Добежав до кустов, они одновременно присели под прикрытием их ветвей.
Иван уже расстегнул магнитные липучки и достал из чехла обтекаемый реактивный снаряд, на корпусе которого не было даже намека на электронные датчики систем самонаведения.
— Что это? — хрипло спросил Джон.
— А ты не знаешь? — отозвался Иван, заряжая пусковую трубу. — Слишком много вопросов, Джон.
— Я не профессиональный военный, — огрызнулся Херберт.
— Это ручной противотанковый гранатомет, сокращенно «РПГ-40М»… — Иван снял резиновую заглушку с прицела.
— Ты сумасшедший. Тут же нет никаких приспособлений для захвата воздушных целей.
— Поэтому они будут спокойно кружить у меня над головой? — язвительно поинтересовался лейтенант, изготавливаясь к выстрелу.
«РПГ-40», снятый с вооружения десять лет назад, считался морально устаревшей моделью — ручной противотанковый комплекс имел лишь визуальную систему наведения на цель, но в данной ситуации лишенный электроники реактивный снаряд, предназначенный для стрельбы прямой наводкой, получил неоспоримое преимущество перед любым высокотехнологичным аналогом.
Джон с трудом мог понять действия Лозина — его идолом давно стал компьютер, без участия которого сложные операции казались немыслимыми, заранее обреченными на провал, но Ивана это, похоже, не трогало. Он был зол, но подобное внутреннее состояние только придавало сил. Если Херберт, глядя на побледневшее лицо лейтенанта, подумал в эти мгновенья о загадочной русской душе, то, скорее всего, он ошибался — решающую роль тут играли не национальные особенности склада мышления, которые принято обозначать термином «менталитет», а скорее степень психологической подготовки русского солдата.