Иной жизни для себя не представляю! Книга первая. Сложности переходного периода
Шрифт:
Не теряя времени, начали спускаться к воде. А утки с нее подниматься и улетать, и ни одна к нам не подвернула. Озеро обошли, на противоположном берегу Дока сбросил с плеч на землю рюкзак:
"Разделяемся. Решай, кто пойдет дальше, а кто остается".
" Я пойду!" - мне из чистого любопытства хотелось увидеть и второе озеро.
"Иди!" - Дока мои мысли понял правильно.
Пятнадцать минут поднимался на невысокий бугор, за ним открылось второе озеро, раза в два меньше первого, и наверное не такое глубокое - если судить по волнам. Уток на воде сидело жуткое количество! Начал спускаться вниз, а они с воды подниматься
Дока же открыл канонаду, минут на пятнадцать. За это время я к воде подошел, прошел к единственному на берегу кусту тамариска - больше спрятаться было не за что. И началось! Прямо на меня! Низко! Со стороны первого озера пошли стаи! Стрелял на выбор, крякашей! И так десять минут. Затем все кончилось - утки куда-то летели, ни одна на воду не села. Но на ней валялись четыре убитых. Ветерком их быстро прибило к моему берегу, и из воды достал легко, не пришлось на сапогах поднимать ботфорты.
С полчаса возле воды постоял, с надеждой, что утки начнут возвращаться. Но они оказались умнее - нашли водичку, о которой даже Дока не знал. Потом пара небольших стаек все же подвернула, опустилась на середину озера, и я мог на них только смотреть. А время подходило к моменту, когда охоту пора кончать, и спешить к вечерней вахтовке - оставаться на ночь на свежем воздухе под звездами мы не планировали, завтра я должен быть на работе с утра. Пошел к Доке.
Он на берегу развел костер, и стоял возле него абсолютно голым, рядом с сапогами, повешенными в стороне от огня на вбитых в землю палках. Наверное - мелькнула мыслишка - набрал в них воду, когда лазил за убитыми утками, причем делал это срочно, потому что если мне ветерок помог, то Доке наоборот, отгонял добычу от берега. Только почему совсем голый? Он что, полностью окунулся? А почему тогда одежду не развесил сушить?
Голый Дока встретил улыбкой:
"Тебе хорошо, ветерок помог! А мне пришлось раздеваться и в воду лезть! Уток от берега на глазах уносило!"
"Если раздевался, то сапоги почему сушишь?"
"Так в них и лазил! Под водой земля промерзшая. Я по началу босым полез, да сразу и выскочил. Холодрыга - жуть! Пришлось сапоги надевать, а воды - по грудь. Но уток достал!"
" А почему голый, если одежда сухая?"
"После воды тело огнем горит! Мне не холодно, а жарко!" - и для пущего эффекта помахал руками, подгоняя к красной физиономии прохладный воздух. Шесть убитых крякашей лежали возле костра, и не видя моих, Дока поинтересовался:
"А ты как пострелял?"
"Пострелял хорошо, мазал еще лучше. Всего четыре крякаша поднял".
"Значит, по пять на брата", - подсчитал Дока; на всех наших охотах добыча делилась поровну. Но в душе я ему завидовал: всегда приятней отдать часть добытого лично, чем принять это от другого. Даже если другой твой друг.
Через полтора часа мы были у трактора, который должен перетаскивать вахтовку через долину. Скоро машина появилась, и гусеничная железка потянула ее за собой, как буксир тащит баржу. Ну а мы занялись крякашами, и пока на буровых шла пересменка, оставили их без перьев. Что бы не заниматься этим дома.
Часть тридцать четвертая.
Наконец приехали ИТРовцы, занимавшиеся в городе отчетом по углям. До конца дня шум, гам, беготня
На следующий день Игорь Георгиевич попросил зайти к нему с бумагами, и до обеда в его присутствии я передавал материалы по зимней работе Владимиру. Только зачем - не мог понять, потому что бурение последних скважин, причем заведомо пустых, заканчивалось. Правда, оставался резерв - еще две скважины, но уж как-нибудь и с ними я бы справился. И даже наметил, где их задать, ежели разрешат это сделать.
Мои разрезы - и продольник, и поперечники - ведущим специалистам понравились.
" Жалко руды нет", - Игорь Георгиевич мне улыбнулся, - "но все сделано правильно, можешь себя не винить", - перевел взгляд на Владимира - "У нас по проекту остались скважины резервные", - напомнил, что теперь он за них отвечает, - "Надо решить, где будем бурить".
Ну вот, опять они решают, и моим мнением даже не интересуются!
"Если учитывать продольный разрез", - начал Владимир, - "то есть всего одно место, где их можно задать - рядом со скважиной, в которой породы изменены максимально и есть ожелезнение. Отступить от нее на сотню метров в обе стороны, и ориентировать под главную структуру".
Такой вариант я Игорю Георгиевичу уже предлагал, в его посещение партии после нового года. И тогда уже понял, что вариант... не однозначный. Сейчас и он это подтвердил:
"Мы с Юрой об этом говорили. Решили не спешить, все же для руды места там маловато" - посмотрел на меня, опять с улыбкой, - "Надеялись, что появится что-то получше.", - помолчал, потер лоб пальцем и продолжил, - "Вообще то рудное тело совсем необязательно крутопадающее и по нашей главной структуре. Оно может быть плащеобразным и пологим, даже горизонтальным, а к структуре лепиться одним кончиком. И даже быть от нее на каком-то расстоянии. Тогда лучшая скважина могла такой плащ не зацепить, и наши резервные нужно бурить с ней в профиле, но не продольном, а поперечном. А структуру главную в них можно и не вскрывать, слишком на большой глубине она будет".
"Может и так", - ответил ему Владимир, и повернулся ко мне, - "А ты что думаешь?"
Наконец то! Хоть один обо мне вспомнил! Но и главный геолог Владимира поддержал:
"Да, Юра, ты то, что можешь предложить?"
Затертая, зачирканная, замятая и вообще нелицеприятная на вид, но лично моя геологическая карта участка, на которую выносил все свои измышления, может быть и не правильные, в том числе и виртуальный грабен, и возможные не проявленные на поверхности, но предполагаемые по геофизике разломы, была со мной. Только... раньше показывать стеснялся. Вдруг нарисовал ерунду? Сейчас же наступил момент, определяемый словом "решающий".