Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
вкалывающих по двенадцать часов ежедневно без каких-либо
выходных. Я сидел и улыбался, слушая все эти сказки, а ребята
строили из себя этаких добытчиков, крутых мужиков, готовых
терпеть любые невзгоды и рабский труд ради счастья семьи.
Всю эту галиматью слушать мне давно надоело, но для начала
праздника пока рановато – ужин в лагере никак не кончался,
народ шел и шел в вагончик столовую, и Варе было не до нас. Я
беспрерывно выскакивал
освободится, и наконец время это пришло – больше никто ни
шел в столовую, ни выходил из нее. Теперь туда можно было
отправиться и мне.
Вдвоем принесли приготовленную Варей вкуснятину, и
сабантуйчик начался. Правда, без должного звукового
оформления. То-есть, без музыки, и даже без излишнего веселья,
что в присутствии Анастасии Михайловны выглядело бы просто
неприличным. Конечно, Дока порадовал бутылкой вина, но
разливали и пили его с такой опаской, что заметить
постороннему даже при желании было невозможно. Варя и вовсе
отказалась от стаканчика, и скоро наш вагончик покинула – очень
боялась оставить кого-то из артельских без ужина, да и к
завтраку нужно было кое-что приготовить. Но попозже
пообещала к нам еще заскочить.
Наконец в компании все насытились, наговорились, и
пришло время подумать о ночлеге, на который птички наши
давно устроились и затихли. Для себя я решил, что возьму
спальник, отойду от лагеря в сторонку метров на сто пятьдесят,
выберу местечко поровнее без камрей, и там устроюсь. Как это
всю жизнь делал на охоте. Ну а Дока и Владимир пусть сами
решают, как разделить домик, может быть, перегородить
занавеской. Для Ниночки, с веселым и компанейским нравом,
занавеска вообще до лампочки, а вот Анастасия Михайловна …..
вряд ли без нее глаз сомкнет, да и вообще может одна
устроиться, на моей кровати, заставив бедного Владимира до
утра не смыкать глаз, и эротическими видениями
перевозбуждать страдающее либидо. С нее это станет запросто
– вон как волнуется, что не дай бог, кто-то ее в интересном
положении увидит! Или что-то услышит.
«Ничего», - подумал про себя, - «нельзя всю жизнь синим
чулком оставаться, в наше-то время». И в подходящий момент
собравшихся осчастливил: все, забираю спальник и ухожу,
разбирайтесь здесь сами.
«Разберемся, разберемся», - пискнула Ниночка и скосила
глазки на Анастасию Михайловну, отчего та стала еще
серьезней. Но здесь ее вовремя обрадовал Дока:
«Мы с Нинкой тоже умотаем, на свежий воздух. Ну а вы
здесь останетесь,» -
школы, так же как и я понимая свойственные той заморочки.
После этих слов Владимир облегченно вздохнул, а Ниночка
откровенно ему подмигнула.
Время было уже поздним, и за дверью домика встретила
темнота. Во всем лагере лишь один фонарь возле балка
начальника боролся с мраком в ближайшем окружении,
дотягиваясь уже слабенькими лучами до вагончика столовой. Я
машинально глянул в ту, единственно светлую сторону, и увидел,
что из вагончика выскочила женщина и помахала в мою сторону
рукой. Как это она меня увидела, в полной темноте нашей части
лагеря? Я еще раз оглянулся вокруг, поджидая Варю, шагавшую
в мою сторону, и с удивлением обнаружил, что не так-то и темно.
Это после электричества в домике я поначалу ничего вокруг не
различал, а сейчас глаза привыкли к неожиданной для них
темноте, все вокруг начал различать неплохо, и даже на
приличном удалении.
Варя подскочила ко мне, увидела в руке спальник и все
поняла:
«Если хочешь, могу тебя в вагончике положить. Только
долго спать не даст сменщица, рано придет завтрак готовить»
Сменщица Вари, вторая повариха, была женщиной
серьезной, в среднем возрасте, и никаких заигрываний с чьей-
либо стороны, кроме единственного счастливчика, не допускала.
По этой причине лишнего общения с ней ранним утром, если не
поздней ночью, мне только и не хватало. Поэтому я Варю тут же
остановил:
«Отлично переночую на свежем воздухе. Отойду в
сторонку, чтобы дурак какой на машине не раздавил, спальник
расстелю, и все, считай звезды да жизни радуйся!»
«Тогда я посмотрю, как устроишься», - согласилась Варя с
моим планом, и потихоньку в сопровождении деликатно
отставшего на пару метров Чапы, мы пошагали в сторону от
лагеря, внимательно глядя под ноги, что бы не дай бог за что-
нибудь не запнуться. Непривычная к темноте в горках, Варя
крепко вцепилась за мою свободную руку, и изредка ойкала,
когда под ногами оказывался камушек, бугорок или ямка.
Не прошли и двести метров, как нужное место я нашел –
между двумя большими каменюгами, которые не переедешь, не
сдвинешь даже бульдозером. Ногой в сторону отбросил
несколько маленьких камушков, что бы не чувствовать их во сне
под боком, расстелил спальник.
«Все, ночлег готов», - доложил Варе, и как любой мужчина,