Иной жизни для себя не представляю! Книга седьмая. Халявные баксы.
Шрифт:
обеду, когда подсчитали и во второй трети, дотянуло до семи
грамм – здесь в некоторых пробах содержание доходило до ста
грамм, ну а к концу дня определилось как шесть грамм на тонну
в среднем на всю подсчитываемую рудную массу.
«Неплохо, бывает и хуже», - подвел итог геолог, - «И руда
ровная - больших содержаний единицы, и малых столько же».
«Всегда такая получается, или же бывает и побогаче?» -
хотелось понять, много ли такой
Владимир разглядел потенциальных «клопиков», а стало быть, и
содержание золота не граммы, а намного больше.
«В общем-то всегда, ну может чуть больше чуть меньше
получается среднее содержание,» - начал разъяснять геолог, -
«Но в отдельных гнездах золото хорошее, до двести-триста
грамм на тонну, Только гнезд таких раз два и обчелся, и не они
погоду делают, а та руда, где золота грамм до десяти на тонну -
объем ее приличный, в сотни раз больше слишком богатых
гнезд.»
«А в этом сезоне из богатых гнезд руда в отвал попадала»?
– не мог никак я успокоиться.
«Да, парочку из карьера подняли, и в наши с тобой
подсчеты одно гнездо вошло», - вспомнил геолог, и я понял, что
не зря и «бандюки», и Владимир ковыряются в рудном отвале.
Куски богатой руды они ищут, где золота двести-триста грамм на
тонну, где оно видимое и крупновкрапленное, а стало быть легко
извлекаемое при умении и незначительной затрате собственных
сил.
К себе я возвращался не очень обрадованный услышанным
от Сергея. Теперь сомнений у меня не было: выискивать богатые
рудные образцы и есть основная работа «бандюков». Не дай бог,
и Владимир покатится по той же дорожке.
В домике ни его, ни Доки не оказалось, хотя рабочий день
уже закончился. За последнего я не переживал, у того с головой
все нормально. Но Владимир – он то где сейчас, если не на
рудном отвале? Опять припрет мешок камней и будет
демонстрировать, как у него едет крыша?
Я сидел и придумывал, что выскажу ему нелицеприятного
по поводу дурацкого увлечения - никак нельзя допустить, что бы
занимался он теми же делами, что и «бандюки». Если не хочет
побывать на зоне, откуда они недавно выписались. Или получить
по башке хорошей железякой.
Первым объявился Дока. Увидел мою хмурую физиономию,
и конечно поинтересовался, о чем я переживаю. Пришлось
рассказать все, что думаю о нашем общем приятеле. Дока тут же
помрачнел и предложил свое участие в решении проблемы:
«Пока его нет, давай камни из домика выкинем. А новые
принесет – туда же
«Бесполезно», - не поддержал я приятеля, - «будет не в
домик тащить, а прятать в горках. Лучше давай с ним поговорим,
объясним еще раз недоумку, чем все кончится, если не дай бог
он самородок выколотит, или же просто золота наковыряет и
попытается сплавить за деньги. Он же понятия не имеет, что
получит в итоге в лучшем случае головную боль, а в худшем…..в
худшем может быть все, и тюряга не худший вариант».
Дока со мной согласился, и когда Владимир наконец
объявился с неподъемным мешком камней в руках и глупой, но
счастливой улыбкой на лице, мы налетели на него как два
коршуна на несчастного петушка. Что только ни говорили, как
только не объясняли, чем грозит ему глупое увлечение, как
только не увещевали выбросить из головы любые фантазии
насчет возможности хорошо заработать, поковырявшись в
камушках! Бесполезно, друг наш, за которого мы были в ответе,
понимать ничего не хотел и отбрыкивался руками и ногами. И
только когда пообещали, что в нашем домике он с камнями
возиться не будет точно – выгоним к чертовой матери и поставим
обо всех его увлечениях в известность зауча школы, то-есть
супругу, предварительно объяснив ей возможные последствия
деятельности муженька, он все же сдался. Пообещал с камнями
завязать, больше в домик не тащить, но то, что уже успел – пусть
у него останется, как образцы и подарки таким же как и он
ненормальным коллекционерам.
Слава богу, все же договорились, и мы с Докой вздохнули с
облегчением; Владимир посмотрел на нас и сделал то же, но с
сожалением и видом мученика, ведомого на казнь.
Часть шестнадцатая.
Весь день коллега по кувалдам и зубилам молчал и не
смотрел в мою сторону. Не мог простить вчерашний разговор, и
продолжал демонстрировать обиду. Как же, мечту его похерили,
самородок найти не дали! В душе я ему сочувствовал, с мечтой
всегда трудно расстаться, но помочь ничем не мог, разве что
отвлечь от неприятных воспоминаний более интенсивной
работой. Что и делал, но без особого успеха – с работы
Владимир возвращался таким же хмурым и невеселым, каким
был с утра.
А в домике нас ждал сюрприз. Еще на подходе заметили
возле него мотоцикл «Восход», очень знакомый по навешенным
на него прибамбасам, и Владимир чуток ожил, решил наконец