Иной жизни для себя не представляю! Книга третья. Золотая лихорадка в русском варианте
Шрифт:
Я успел кивнуть головой, соглашаясь с его мнением, как дверь комнаты открылась и вошла Света, красивая и веселая. Увидев на столе пустые чашки из-под кофе и здесь же недопитую бутылку водки, удивилась:
"Какие у нас мужчины слабенькие!" И пока мы, вернее я, смущенно улыбался, присела к столу и предложила: "Может допьем? И мне налейте!"
Не сказав ни слова, Юра достал еще один стаканчик и разлил остатки водки. Я взял свой и предложил:
"За прекрасную хозяйку!"
И сразу ушел - время пошло на десятый час, а завтра с утра я должен выглядеть как "свежий огурчик".
Геолог.
По
"Скоро буровики о дороге узнают, и будет здесь пыль непролазная и ямы сплошные", - это я говорю, а про себя думаю: родничек мой накроется, живность другой найдет, где потише и побезлюднее. И прикидывал, куда податься, это новое место искать. Игорь Георгиевич тему продолжил:
"Разобьют конечно. И бросят, по старой начнут опять ездить. Все же по ней на десяток километров меньше".
"Не бросят", - подал голос шофер, - "я главного инженера здесь прокатил. Он намечал, как можно спрямить, бульдозером расчистку сделать напрямую к буровым".
И стало мне грустно. Как всегда, когда вот так без всякого сожаления делают расчистки, засыпки, отсыпки, нарушающие первозданную красоту. Словно наносят безобразные шрамы на живое тело, которые уже никогда не исчезнут.
С такими грустными мыслями ( у меня) на участок и прикатили. Чтобы еще раз все внимательно посмотреть, и мне передать ответственность за дальнейшие работы в руки Николая, специалиста по разведке.
Идем от канавы к канаве, останавливаясь и изучая те, где кроме меня никто не побывал. Пока ничего нового. "Железная шляпа" как вскрывалась, так и вскрывается, по виду не лучше и не хуже, чем в канавах соседних. А в пройденных с ВВ - можно говорить о рудном теле. Тоже смотрится отлично и оснований для беспокойства - вдруг что-то выклинится, потеряет мощность - нет.
Подходим к месту, где вчера я задал скважину. Буровой агрегат на точке стоит, но до начала бурения далеко - растяжки мачты не закреплены, в зумфе нет глинистого раствора, а буровые трубы и другие железки валяются в куче без порядка. И даже буровиков не видно - наверное заняты на старой точке. Агрегат поставлен правильно, и направление бурения тоже в норме. Достаю буровой журнал и делаю запись: можно бурить. Журнал оставляю на видном месте, что бы сразу бросился в глаза. Идем дальше.
Нетерпение у всех нарастает. Убедились, что в канавах ничего нового, тем более неприятного. А вот скважину, из керна которой вчера я кусочек руды принес в камералку, и до которой всего-ничего, вот она, рядом - посмотреть душа прямо рвется. Потому непроизвольно темп движения и осмотра ускоряем, пока наконец-то не подходим к ящикам, сложенным в стопу у входа в буровую. Игорь Георгиевич потирает руки, смотрит на меня:
"И чем сейчас обрадует?"- это он имеет ввиду керн.
"Тьфу, тьфу, тьфу! Не спугнуть бы!" - Николай с серьезной миной выдает как молитву, и предлагает мне, - "Давай керн разложим".
В ускоренном темпе раскладываем ящики по порядку в линию, убеждаясь даже при беглых взглядах, что в первых из них -
"Вот это да! Классная руда, слов нет! Оторваться не могу!"
Николай наклонился с ним рядом, а я побежал в буровую. С водой в красном ведре, снятом с пожарного щита (что делать строжайше запрещено), подошел к коллегам-геологам, и теперь все вместе начали по порядку смотреть керн, предварительно смывая с него остатки глинистого раствора и грязь.
Долго смотрели, с обсуждением и записями в пикетажках. Даже буровики поняли, что у нас что-то необычное. Подошли, склонились рядом, повертели в руках куски керна с блестками пирита. Один поинтересовался:
"Это золото блестит?" - и ткнул пальцем в желтеющий прожилок халькопирита.
Мы втроем улыбнулись, и Николай объяснил:
"Если бы золота столько было, его и искать не нужно. Пирит это желтеет, или халькопирит. Они ничего не стоят".
Буровик подозрительно на Николая посмотрел и промолчал. Но не поверил точно: врут геологи, себе хотят оставить.
Наконец керн досмотрели, в пикетажках каждый интересное для себя записал. Напряженность, которую все мы чувствовали на подходе к скважине - а вдруг руды будет мало или окажется хуже ожидаемой - теперь исчезла. Своими глазами убедились, что и мощность рудного тела, еще полностью не перебуренного, уже больше пяти метров, и еще столько же к ней добавится. И руда выглядит классно, кое-где заметили блестки и тонкие ниточки видимого золота. Здесь же все увиденное обговорили, обобщили, и сделали главный вывод: руда идет на глубину с не меньшим чем в канавах содержанием золота. анавливаясь и изучая те, гд руки Николая, специалиста по разведке., засыпки, отсыпки, нарушающие пер
Теперь можно двигаться дальше, и нацеливаемся на Уазик, который шофер поставил у последней канавы. Если учесть, что смотреть мы начали с дальнего конца участка, объехав его по новой дороге, то впереди оставались канавы, пройденные первыми и всеми нами уже виденные. Так что двигались теперь быстро, больше обсуждая на ходу что и как нужно сделать в первую, а потом и во вторую очередь. Высказывался каждый. Мнение выслушали и мое, хотя оно не во всем совпадало с уже предложенным. Конечно, только в мелочах, не главном. Но сейчас я не очень то свое и навязывал, потому что с какого-то момента начал считать себя здесь гостем, а не хозяином. Правда, гостем уважаемым, с которым можно посоветоваться и кое-что полезное услышать.
Подошли к машине. Остановились, еще раз посмотрели планшет с нарисованным рудным телом, еще раз высказали свои впечатления и соображения о развитии дальнейших работ на участке. И все. Посчитали, что дела я сдал, а Николай их принял. Можно возвращаться в партию.
В машине Николай попросил у меня планшет, и всю дорогу я посвящал его в те детали геологии, которые мы на местности кое-где заметили, но по настоящему уверенно отобразить на планшете не успели. То-есть, с ними нужно разбираться. Игорь Георгиевич в машине молчал, и только перед партией обернулся к нам с переднего сидения: