Иной жизни для себя не представляю! Книга вторая
Шрифт:
погони. А угон Камаза совершил – когда Рома провожал утром Розочку в
отряд, а Палыч остался возле машины один, наверное, еще спал. И что-то с
ним сделал – по другому завладеть машиной не светило, Палыч был мужиком
крутым, не трусом, и как я знал, владел Макаровым. На душе стало совсем
тревожно.
Наконец Газон подъехал к домику, Леня в него заскочил, достал из
сейфа свой Вальтер, загнал в него обойму с патронами, повесил в кобуре на
поясной
«Поехали!» - с решительным видом шагнул в дверь, я и Рома за ним
следом.
Часть седьмая.
Втроем втиснулись в кабину, Леонид сел за руль. Отъехали с километр,
посматривая на напарника Палыча и надеясь, что тот не пропустит место
ночной стоянки Камаза.
27
Молчали все, а Рома с такой неуверенностью смотрел по сторонам, что
возникало сомнение в его способностях ориентироваться на местности. Пока
я не волновался - в колеях проселка, на песочке, изредка появлялись следы в
отряд и из него. То-есть, Камаз ночью стоял где-то впереди. А следы были
разные: и маленькие – это девуля утром пробежала в отряд, и очень много
других, побольше – это Рома провожал ее, потом вернулся назад, и не найдя
на месте Палыча и родную машину, еще раз в отряд прибежал. Сейчас он
сидел в кабине Газона рядом со мной, и я внимательно осмотрел его
босоножки: точно, на песочке их отпечатки - те, которых много и размером
побольше. Но где же отметился канавщик Гриша, подозреваемым в
исчезновении Камаза и Палыча?
«Останови!» - крикнул Лене, когда – наконец-то!
– увидел впереди что-
то подозрительное. Он послушно тормознул, а я из кабины выскочил:
несколько очень больших и явно оставленных сапогом следов. Внимательно
их рассмотрел: показались не совсем подходящими для влюбленного
канавщика, парня роста среднего. Но никто другой бежать в сапогах здесь не
мог, кроме несчастного Гриши! С явно поехавшей крышей – только в таком
состоянии он мог и колеса машин в отряде порезать, и руку приложить к
исчезновению Камаза и Палыча.
Сейчас я выискивал отпечаток получше, подходящий для
идентификации, если до нее дойдет дело. Что бы его на всякий случай чем-
либо накрыть для сохранности. А два других члена поисковой команды не
замедлили ко мне подойти.
«Ну и что?» - потребовал Леня, по праву начальника.
«Не думал, что у канавщика такая лапа», - кивнул я на отпечаток.
Начальник на него глянул, пожал плечами:
«Какая есть», - ответил с нетерпением, мелочи сейчас его не
интересовали, и зря, по моему
костерок палит, а мы время теряем!» Кто б спорил. Я глянул в сторону этого
костерка – действительно, слабенький дымок между горок поднимался - и
полез в кабину вслед за другими. Вдруг это Палыч сигнал подает?
Но, не доезжая до дымка километр-полтора, Рома зашевелился,
закрутил головой, и промямлил:
«Вроде бы здесь Палыч ночевал».
Леня тормознул, и пока не вылезли из кабины, я обоих попросил:
«Пойдете за мной. Осторожно, шаг в шаг – что б ничего не затоптать. Я
должен со следами разобраться».
Не возмутились, но задергались, не понимая, что я в пыли и сухой
траве надеюсь высмотреть. Задышали в затылок.
Однако следов рядом с Газоном не было и быть не могло: впереди в
колеях, кроме свеженьких отпечатков протектора колес Камаза, ничего не
радовало глаз. Значит, это его утренние следы, а нужное место мы
благополучно проскочили. Пришлось возвращаться назад.
Рома и теперь бестолково крутил головой, и никак не мог определиться,
где же Камаз стоял ночью. Хотя всего-навсего нужно было доехать до первого
28
отпечатка обуви. Я его не пропустил, и рядом на обочине проселка – из
кабины!
– увидел клочок поломанной и примятой спальником травы. А когда
из кабины вылезли и к нему подошли - разглядел, что отсюда тащили к
ближайшим кустам, от проселка метрах в двадцати пяти, какой-то предмет.
Показал эскорту на примятую сухую травку:
«Видите?» - и понял, что зря спрашиваю.
«Ничего не вижу!» - это Леня, с подозрением, не морочу ли ему голову.
А второй тип пожал плечами – он, как я успел убедиться, вообще нигде
ничего не видел. Ну и как с такими работать? Если они не только ничего под
носом не замечают, а и не очень мне верят!
За мной все же потянулись, как я и требовал - шаг в шаг. Подошли к
кустам, и обогнув их, увидели …Палыча! Лежал на земле, на спине, со
связанными ногами, с примотанными к поясу руками, и с повязкой на голове.
Мигом к нему подскочили! Леня рухнул на колени и полез рукой к шее
Палыча – проверить пульс. Я начал распутывать руки, уже поняв, что Палыч
жив - Леня выдохнул с шумом, и проорал «Слава богу!». А Рома уже резал
веревку на ногах, у него с собой оказался нож.
Освободив от пут, занялись головой Палыча, обмотанной бинтом,
наверное из Камазовской аптечки, валявшейся на земле рядом, вместе с