Иной
Шрифт:
— О-о… Мы брошены, — раздался голос Райана. — У Альба теперь новые лучшие друзья.
Обель фыркнул. Ромеро повернулся, чтобы показать Зенферу язык.
— Может и так, — зачем-то сказал он.
И как я сразу не понял? Ромеро — настоящая угроза. И почему Райан не решил отвоевать меня назад или вроде того?
Ну вот, я действительно должен быть стариком среди празднующих победу школьников?
Глава 17
Я зевнул, глядя на пейзаж за маленьким окошком экипажа. В моей руке был свёрток: немного конфет и простенький
Не знаю, сдержу ли я это обещание. Может, это одно из тех знакомств, когда ты с кем-то сближаешься, но больше никогда не видишь этих людей. Или судьба сведёт нас снова?
Ну да, сомневаюсь, что в этом мире найдётся несколько миллиардов человек, чтобы затеряться среди них. Я так и не узнал численность населения страны, но не похоже, чтобы она была уж очень большой, а других человеческих государств уже и не осталось.
Вроде как.
Время тянулось; Обель провалился в сон, завернувшись в свой дорожный плащ. Будто в этом был смысл — лето, для плащей слишком тепло, несмотря на частый освежающий ветер. И всё же, сложно увидеть этого парня без плаща. Похоже, он тот самый стереотипный маг, который начнёт ходить с замысловатым посохом и отпустит длинную седую бороду.
Я фыркнул. Так вот с чего всё начинается.
Краем глаза я заметил, как медленно сгорбилась фигура Райана. Кажется, когда никто не смотрит, он дал себе волю; он прислонился к стеклу лбом (будто это не ужасно неудобно) и смотрел куда-то вдаль.
Он не улыбался. Искра в глазах потухла; как я и думал, совсем недавно она была притворной. Кто бы знал, что из всех людей именно он окажется таким хорошим лжецом?
Райан вздохнул. Так тихо, что можно было и не заметить; тем не менее, я привык следить, что делают люди рядом со мной. Всё так плохо? Должен ли я что-то сделать?
Он же считает меня своим другом, не так ли? Что ж, я могу им побыть — с меня не убудет.
— Что стряслось? Не думай, что по тебе незаметно. Ты снова пытаешься скрыть, что с тобой что-то не так.
Райан глянул на меня с замешательством, будто не ожидал, что я об этом заговорю. Затем он поморщился.
— С чего ты взял?
— Ты такой скрытный, а? А кажешься искренним и всё такое, — я пожал плечами. — Посмотри на себя, ты хочешь выглядеть так, будто тебя не волнуют никакие проблемы, а это ни к чему хорошему не приводит. Выговорись. Мы здесь одни, не кому проболтаться или издеваться над тобой. Или ты не хочешь, чтобы я и Обель знали о твоих проблемах?
— Дело не в этом, — выдавил Райан. — Это не недоверие… Я не хочу вас загружать. Я не тот, о ком должна заботиться.
Я усмехнулся.
— Ага, я заметил, что у тебя какой-то комплекс старшего брата. Только дружба — обычно равные отношения.
— Но я должен защищать тех, кем дорожу,
Нет, это полный идиотизм. Что-то я не помню, чтобы нанимал его телохранителем. Я-то надеялся, что хотя бы у этого шарики за ролики не заехали.
— Кто тебе это сказал? — спросил я. — Кто вбил тебе в голову эту чушь? Ты человек или наш охранник? Отвечай.
— Я… — Райан замялся.
— Отвечай! — рявкнул я. — О, может, ты неудавшийся член королевской стражи?
Судя по его выражению лица, я попал в точку. Нижняя губа Зенфера подозрительно затряслась; я вздохнул.
Терпеть это не могу. Я мог бы просто игнорировать его проблемы, но как-то это неприятно. В жизни я успел насмотреться на людей, которым сломало жизнь похожее мышление.
«Я чего-то не достоин», «я это не могу», «я не такой, каким должен быть» и бла-бла-бла. Чёрт возьми, впервые кто-то решил стать моим другом, и теперь он думает, что я позволю ему упасть на дно этой дерьмовой ямы? Вот уж нет.
— Человек, — наконец выдохнул Райан. — Я человек.
— Тогда что с тобой не так? Если есть кто-то, с кем ты можешь поговорить о своих проблемах, почему бы этого не сделать? Давай, отвечай, почему этот проигрыш тебя так расстроил? Это детская игра!
— Именно потому что это игра! — неожиданно громко ответил Райан; кажется, сон Обеля был достаточно крепким, чтобы это выдержать. — Я не могу победить в спарринге, не могу в кулачном бою, не могу в игре… Я слабый.
— Слабый, ага, — я покачал головой. — Тогда я президент Америки.
Зенфер моргнул.
— Ты что?
— Говорю, если ты слабый, то я — первосвященник! Ну что, я на него похож?
— Не думаю, — ответил блондин.
— Тогда вопрос закрыт, — я закрыл глаза. — Хватит накручивать. Обель, вон, тоже проиграл, ну и что? Это значит, что он тоже слабак? И вообще, это не был бой между вами — а как же те дети, просто хотевшие повеселиться на своём спортивном мероприятии? Ты пропихиваешь особый смысл туда, где его нет.
Райан замолчал. Я тоже. На минуту мне показалось, будто мы закончили этот разговор, но тут мой сокурсник выдавил:
— Прости.
Я вздохнул. Ну что опять?
— За что?
— За всё… Знаешь, когда я увидел, как ты колдуешь на поле, я понял, что завидую тебе.
Прежде чем ответить, мне пришлось снова взглянуть на Райана. Нет, он снова был серьёзен, несмотря на все мои ожидания услышать, что это очень неудавшаяся шутка.
— Ага, я четвёртый сын графа, известный как болезненный, слабый и тупой. А ещё бесполезный, — перечислил я. — Есть чему завидовать.
Я сказал это, потому что знал, что все эти слухи так и не развеялись — в конце концов, я даже не пытался это сделать, потому что меня они совсем не беспокоили. Я никогда не показывал этим вроде как приятелям, что могу что-то большее. Конечно, пару раз полопать обычный игровой мяч и схватить нескольких детей за ноги — не показатель особого магического успеха. Я бы сказал, неплохо для Альбериха, но ничего особенного.
И чему, скажите на милость, он решил завидовать? Мне аж интересно стало.