Иной
Шрифт:
Меня встретил разгром.
Открытое окно, брошенный на пол стул, открытый комод и куча рубашек. Моих; я приблизился, отмечая, что они пахли средством для стирки. Что бы ни случилось, это произошло, когда Амелия расклалывала чистые вещи.
У окна тоже был беспорядок; два горшка валялись на полу. Земля и керамические осколки вперемешку с остатками фиалки, а так же пара засохших капель крови на полу.
И чего-то не хватает.
Меня схватили за ногу. Зубы вонзились в штанину, грозясь её разорвать. Я нагнулся, глядя на Уродца, очевидно, научившегося
Цветок вёл себя как игривый кот; судя по размеру его зубищ, если бы он хотел на меня напасть, я бы истекал кровью. Но он просто покусывал меня от нечего делать. Я схватил его за стебель и поднял на уровень глаз.
— Жаль, что ты, мелкий гад, не умеешь говорить.
Что-то во рту Уродца привлекло мой взгляд. Я заставил гада раскрыть пасть и вынул кусок ткани, застрявший между зубов. Пришлось приглядеться. Кажется, это часть рукава. Грубая синяя ткань. Если абстрагироваться от запаха слюны Уродца (перемешанной с цветочной пыльцой) и крови, то можно уловить слабый душок мужского одеколона.
Ну, Амелия всё равно не носила бы такое; как моя горничная, она снабжена вещами их хорошей ткани. Да и одеколон я не узнаю.
Вот чёрт.
Я опустил сунул цветок за пазуху, бросив:
— Хорошая собака.
Кого-то же он мне напоминал. По крайней мере, он принёс пользу. Итак, первая версия произошедшего: кто-то пришёл за мной, нашёл только Амелию и забрал её. Вообще-то, довольно правдоподобно, но теперь стоит вопрос, жива она или нет. Шансы, что ей не навредили, не высоки.
Я снова глянул на Уродца.
— Ну и что я должен делать? Обычно лучший вариант — просто пожертвовать подчинённым.
Уродец облизнулся. Очень содержательно.
— С другой стороны, кажется, мы сблизились, — выдохнул я. — А у меня не очень много друзей. Их нет.
Уродец снова не ответил — впрочем, я этого и не ожидал.
Ну и ладно; всё равно иногда нужно разминаться. Не всё же наслаждаться новой школьной жизнью?
Было одно место, куда я собирался нагрянуть. Как раз близился вечер; вряд ли меня кто-то хватится. Я закрыл окно и разобрал вещи, выуживая самую удобную чёрную одежду. Даже привычно, не считая того, что здесь у меня нет ни джинс, ни кожаной куртки.
А ведь мой вкус в двадцать был ещё тем; хорошо, что я уже это перерос, а то с гардеробом Альбериха вырядился бы, как какой-то косплеер.
Подготовившись, я нашептал заклинание смены цвета глаз; маленькая подготовка, и вот я снова стал Алексом Эддерли. Нет ничего полезнее маскировки. Хотя…
Я выудил шёлковый шарф, который Амелия навязывала мне по крайней мере каждый чёртов вечер; похоже, она думала, что я простужусь и слягу, но в согревающих способностях этой вещицы я очень сомневаюсь. Зато прикрыть хотя бы половину лица смогу.
Навевает воспоминания…
— Алекс, ты мелкий идиот, — проворчал ##### и накинул капюшон мне на голову. — Думаешь, ты бессмертный? Никогда не свети лицом. Даже если кажется, что это ни на что не влияет, просто
Глава 18
Тельце белки упало на землю, и, в жесте доброты, я прикрыл его веткой и листьями. Больше она мне не нужна; сейчас я был перед домом проповедника, и это первый шаг к тому, чтобы выяснить, где Амелия.
Это было двухэтажное здание на огороженной территории; для кого-то настолько незначительного было даже слишком дорого. Хотя, кто знает, где ещё работал тот мужчина, помимо того, что толкал речи на ночных встречах.
Я огляделся, не замечая охраны. У входной двери был слуга; он был близок к тому, чтобы заснуть, облокотившись на стену и зажав в руках метлу.
Я быстро выцепил взглядом приоткрытое окно. Давно заметил, что форточек тут в большинстве комнат не водится; конечно, рано или поздно кому-то придётся проветривать помещение. Подобравшись поближе, я заглянул внутрь — благо, первый этаж. Никого. Удовлетворённо кивнул самому себе, я проник в дом.
Кухня.
Небольшая, но светлая, совершенно пустая кухня. Странно, что никто не готовится к ужину. Решив не думать об этом, я выскользнул в пустой коридор и отправился на поиски проповедника. Он должен быть где-то здесь — иначе зверюга преследовала бы его, куда бы он ни пошёл.
Похоже, прислуги здесь было совсем мало. Передвигаться по дому мне никто не помешал, и очень скоро я наткнулся на комнату, из-под двери которой виднелся свет.
Я прислонился деревянной поверхности. Секунда, другая… Только тяжёлое сопение одного человека и скрип, характерный для письма карандашом. Зашелестела бумага. Что-то заскрипело — кажется, ящик стола. Тихо тикали часы, и ничего больше.
Он был совсем один. Я ухмыльнулся. Что ж, это его ошибка.
Дверь распахнулась. Я тихо вошёл; мужчина даже не поднял голову от бумаг на столе, показывая мне только свою блестящую лысину. Вместо этого он сказал:
— Пат, это ты? Уже убрался во дворе? Иди-ка за моим костюмом на выход, я не должен опоздать в ресторан.
— Кто бы там ни ждал, сегодня ты туда не явишься, — фыркнул я. — Хотя, это зависит от того, насколько я буду доволен твоими ответами. Начинаем блиц-опрос?
Мужчина поднял голову; я видел, как он испуганно приоткрыл рот, и его глаза забегали по помещению.
— Ч-что? Я отправил достаточно денег в этом месяце! — взгляд мужчины упал на меня. — Что тебе нужно? Как ты вошёл в мой дом?
Я покачал головой.
— Плохой ответ. Вообще-то, я здесь задаю вопросы. Как думаешь, насколько сложно будет тебя убить?
Запугивания всегда помогают; если у человека плохо с нервами, то он быстро выдаст всё, что на уме.
— Так ты ворюга? Убирайся! Что ты о себе возомнил? — проповедник вскочил и хлопнул руками по столу; его жирное лицо моментально раскраснелось от крика.