Инсбрукская волчица. Том первый
Шрифт:
– - Спасибо вам!
– - тихо произнесла я, подняв на начальницу свои покрасневшие глаза.
– - Будьте спокойны, вам ничего не грозит, -- фрау Вельзер улыбнулась мне так искренне и доброжелательно, что я невольно улыбнулась в ответ.
– - А теперь идите на урок, вам не мешало бы подтянуть кое-что.
Во мне заиграло нескрываемое чувство триумфа. Я сыграла на опережение и, фактически,
В класс я вошла в приподнятом настроении. Я заметила, что по партам гуляет какой-то листок. Манджукич, глядя на это, тихо посмеивается, остальные просто глазеют на рисунок. Когда бумага перекочевала ко мне, я увидела уродливую карикатуру -- долговязый мужчина в плаще ведёт на поводке лохматую курчавую собаку, похожую на пуделя, а пудель просто изводится от гнева.
"Хмм, а эта собака мне кого-то напоминает", -- думала я, разглядывая пуделя. Действительно -- форменное платье, голубые глаза... Господи, да Сара только что нарисовала карикатуру на математика и фройляйн Лауэр, любимицу всех учениц! В иные дни я сочла бы это кощунственным -- платить добродушной Ингрид насмешливой карикатурой, но как это было похоже на истину! Ни один конфликт не обходился без участия математика и нашей общей любимицы.
Прошёл один урок, второй, третий. Сара словно почувствовала себя вольной птицей и точно распоясалась -- на большой перемене ловко стащила кошелёк у Хильды.
– - Эй, мартышка, -- насмешливо позвала Сара.
– - Ты ничего не потеряла?
Хорватка с блаженной улыбкой продемонстрировала кошелёк.
Хильда вскрикнула от возмущения и буквально набросилась на Сару, но та успела передать бумажник Симоне.
– - Да ладно!
– - воскликнула Манджукич.
– - А я-то думала, ты любишь, когда тебе в карманы лезут. Ты ведь хотела обыскать нас, да?
– - в следующий миг Хильда завизжала, когда Сара вцепилась ей в шею сзади.
– - Нравится по чужим карманам шариться?
– - шипела Манджукич.
Все ожидали, что гренадерша подойдёт и скрутит Сару, но Хельга, помня о том, как я её чуть не задушила, сидела на месте, делая
Каникулы пролетели незаметно, помню только, приезжала тётка и интересовалась у меня и у матери, что со мной происходит, как я учусь, не веду ли себя странно. Я посдулшала один разговор.
– - Слушай, Кати, -- говорила она.
– - А ты... Ты проверила, нет ли у Анны чего-то такого... Ну, ты поняла! А то думаю всё: не взяла ли я грех на душу...
Ну я ещё задам этим гусыням! С другой стороны, кто меня заставлял болтать о кокаине в их присутствии? Тут уж ничего не поделаешь -- сама виновата. Однако я стала осторожнее и кокаин старалась прятать там, где маме даже не придёт в голову его искать.
Шли дни, недели, месяцы. Весной Ингрид поехала в Швейцарию, а когда вернулась -- мы просто не узнали её: свежая, счастливая, отдохнувшая. Казалось, она на седьмом небе от счастья, чуть ли не летает. Даже стала немного рассеянной. Зато Бекермайер смотрел на меня косо. Конечно, стратегическая его цель -- добиться моего исключения, выполнена не была, зато даже промежуточным результатом он был вполне доволен -- я присмирела и даже учиться стала лучше. 1908 год выдался по-настоящему безмятежным. мне казалось, что всё меняется к лучшему -- я и учусь теперь куда лучше, чем все эти годы, когда начала прогуливать уроки, конфликтов в классе не случается.
Так незаметно подкралось и лето, тёплое, сухое и безмятежное. Тёплые солнечные дни, казалось, посеяли семена сомнений в моей изрядно почерневшей душе. Мне осталось отучиться один год и всё, я свободна! Даже не придётся пачкать руки.
Конец первой книги
Март-ноябрь 2017