Инспектор Лосев
Шрифт:
Я чувствую, что больше ничего от Бурлакова не узнаю. Он уже отгородился от меня и, возможно, даже казнит себя сейчас за болтливость.
Глава 7
Сестренок не выбирают
Поздний вечер. Я все еще сижу у Кузьмича. Он по привычке утюжит ладонью свою седую макушку и, хмурясь, говорит:
– Что значит «исчез»? Что это еще за чепуха такая?
Он сердит и встревожен. Я это прекрасно вижу. И я встревожен не меньше его, даже больше. И сердит тоже.
– Все-таки что-то случилось, –
– Панику порют. Ну, не ночевал в гостинице, не дал о себе знать. Что из того? В нашей работе всякое может быть.
– Вот именно, – многозначительно подтверждаю я.
– А, брось, – машет рукой Кузьмич. – Что это за настроение у тебя, скажи на милость?
– Я вам говорил, Федор Кузьмич, не надо было посылать его одного. Не у меня настроение, а у него.
– Да что за черт! – взрывается Кузьмич. – С барышнями какими-то кисейными работаю! Настроение, видите ли, у них! Нервные стали, – он берет себя в руки и сухо говорит. – Ладно, хватит. Чтоб я больше об этом не слышал.
– Разрешите мне поехать в Пунеж, Федор Кузьмич, – как можно спокойнее говорю я.
– Не разрешаю. Ты поедешь в Одессу. Найдется Откаленко, не бойся. А если он глупости наделал… Да нет! Что мы его, первый день знаем?
Кузьмич вытаскивает из ящика стола сигарету, закуривает и машет рукой, разгоняя дым.
Я вижу, с каким трудом он успокаивается. У него тоже шалят нервы. Но и я взвинчен. Я целый день почему-то в таком состоянии, словно предчувствовал, что что-то случится.
– Давай займемся делом, – говорит Кузьмич. – Значит, Одесса. Какие факты привели нас к ней?
– Пожалуйста, – нехотя отвечаю я. – Значит, так. Если начать в хронологическом порядке. Зурих звонил туда Галине Кочерге и говорил с ней дольше, чем с другими. Потом она уехала якобы к больной матери. Денисов установил: мать больна не была, просто жила месяц у старшей дочери и сейчас вместе с Галиной вернулась в Одессу, – незаметно для самого себя я увлекаюсь и говорю уже с некоторой даже горячностью. – Дальше. Зурих пытался подарить Варе Глотовой браслет, купленный в комиссионном магазине в Одессе, возможно, в том самом, где работает Галина Кочерга. Он же дал Николову для связи ее адрес, а не чей-нибудь другой. Отсюда можно сделать вывод, что во всяком случае деловые отношения у них сохраняются.
– Так, так… – одобрительно кивает Кузьмич.
– Потом. В Одессу срочно летал Клячко. Цель пока неясна. Там же, в Одессе, вероятно, жил и работал Зурих. По крайней мере, там он получил командировку в Москву и, конечно же, туда угнал вагон дефицитного керамзита. Ну что еще? Кочерга замечена в спекуляции кофточками, которые обнаружены у Зуриха. Наконец, Зурих был в близких отношениях с этой девицей и в Москве подарил ей дорогое кольцо с надписью. Вот, пожалуй, и все… Да! Возможно, что в Одессу Зурих направил какого-то головореза, который звонил Пирожкову. Вот и все факты по Одессе.
– Немало… немало… – задумчиво произносит Кузьмич и мнет в пепельнице недокуренную сигарету. –
– Конечно, Федор Кузьмич.
– Вот и поедешь. С Денисовым.
– Нет, Федор Кузьмич, – твердо говорю я. – С Денисовым я бы не хотел ехать.
– Это еще почему?
Кузьмич сердито и удивленно смотрит на меня.
– Именно потому, что там все очень серьезно.
– Что-то я тебя не понимаю, милый мой. Что ж, по-твоему, Денисов плохой работник?
– Не в этом дело. Просто психологическая несовместимость. И потом… я не люблю равнодушных.
С Кузьмичом я привык быть всегда откровенен. Я ему очень верю, нашему Кузьмичу. И он это знает.
– Та-ак… – задумчиво произносит Кузьмич. – Интересно. Однако и одному тебе будет трудно.
– Там есть отличные ребята.
– Это конечно. И все же требуется рядом человек… Узел-то запутанный. Эта самая Галина и ее окружение… Гм… И человек должен быть умный, опытный и… какой-то другой, чтобы посмотреть на все по-другому, заметить, чего ты можешь не заметить…
Кузьмич размышляет вслух, навалившись грудью на стол, и, прищурившись, смотрит куда-то в пространство:
– А что, если… гм… если послать с тобой женщину?..
– Женщину?! – изумленно переспрашиваю я. – Это еще зачем?
Кузьмич усмехается.
– Красивую молодую женщину. Нашего работника, конечно.
– Мужчина надежней!
– Гм… видно, что ты с женщинами не работал, – очень серьезно говорит Кузьмич. – А они, милый мой, могут быть неоценимыми работниками. У них свои качества, которых у нас нет. Не замечал? Например, особая интуиция и особая наблюдательность. С ними иной раз скорее будут откровенны и легче вступят в контакт.
Я невольно улыбаюсь.
– Уговорили, Федор Кузьмич. Надо только найти стоящего человека, – замечаю я.
– Конечно, – соглашается Кузьмич. – Найдем. Есть у нас такой человек.
– Кто же это?
– Да вот хотя бы Златова Лена. Очень хороший работник.
– Лена?!
У меня, очевидно, в этот момент очень глупый вид. И Кузьмич еле заметно усмехается.
Я решаю ничего не объяснять. Кузьмич опять скажет, что все это мои причуды и нервы.
– Вставай, пошли, – говорит Кузьмич, потягиваясь. – Поздно уже. Завтра утром все обговорим окончательно.
Я машинально поднимаюсь и устало тру лоб. Черт возьми, слишком уж много впечатлений для одного дня.
Утром в кабинете Кузьмича я застаю высокую молодую женщину, светлые, с рыжеватым отливом волосы аккуратно собраны в тугой пучок на затылке, на впалых щеках чуть заметный румянец, строгая вертикальная складка залегла между тонкими бровями, серые глаза смотрят сухо и внимательно. Ей бы еще очки в роговой оправе. Типичная «училка», да и только.
Впервые я вижу Лену так близко. Тогда, в троллейбусе, она показалась мне куда симпатичнее.