Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц]
Шрифт:
Когда раздался телефонный звонок, Грант сидел неподвижно. Закончив разговор, он резко повернулся, вышел из комнаты, решив все сделать, как ему было сказано. Он прошел мимо нескольких постояльцев, не замечая их, и очутился во дворе. Было прохладно. Не оглядываясь, он прямо отправился в гараж и вывел свою машину. Дежурный полицейский у ворот посмотрел на него, но не сделал попытки ни задержать его, ни заговорить с ним.
Грант сразу же поехал влево к центральному шоссе Солсбери, выжимая из мотора максимальную скорость.
Сначала он оглядывался и видел фары какой-то машины, которая шла следом за
Этот район он хорошо знал и ни разу не ошибся в поворотах. Через 40 минут после выезда из отеля он достиг Солсбери в полной уверенности, что полиция никогда не догадается, что он въедет в город с севера.
Он оставил машину на месте автостоянки возле вокзала, включил огни и вышел на платформу. Здесь он остановился возле справочного бюро, откуда была великолепно видна его машина. Неподалеку от нее стоял полицейский, но он даже не посмотрел в ее сторону.
Через пять минут Грант вошел в зал ожидания.
Зал был плохо освещен, поскольку в ближайшее время не ожидалось прибытия поезда, на платформе никого не было. Он взял перронный билет и пошел в сторону прибытия.
В буфете был куда более яркий свет, чем на платформе, но он не увидел ни одного знакомого лица. Тогда он заказал себе пива и остановился возле стойки, внимательно разглядывая входящих.
Вот отворилась дверь, и в помещение вошел немолодой человек неприметной наружности. Грант не обратил на него внимания.
Человек подошел к столику возле окна и уселся. Когда он поднял голову, Грант ясно увидел его лицо. Спокойные серые глаза смотрели на него, нельзя было сказать, что человек узнал его, но Грант не сомневался, что именно с этим человеком он должен встретиться.
Это был Артур Морлей — отец Кристины.
Грант подошел к столику и уселся. Морлей приветствовал его слабой улыбкой и продолжал прихлебывать свой чай.
У Гранта на скулах заходили желваки, он крепко сжал кулаки. Морлей вынул из кармана пачку дешевых сигарет. Он похлопал себя по карману и сказал растерянно:
— Прошу прощения, сэр. Нет ли у вас спичек?
— Спичек?
Грант поколебался, потом вынул зажигалку и поднес ее Морлею. Тот закурил с невозмутимым видом.
— Благодарю вас. Холодный вечер, не правда ли?
— Сами вы холодный! — возмутился Грант. — Чего вы хотите?
— Пожалуйста, — запротестовал Морлей. — Пожалуйста! Мы должны быть осторожны. У меня к вам послание, конечно, но мы должны быть осторожны.
Он откинулся на стуле и улыбнулся официантке, в то время как Грант играл со своим стаканом.
Морлей заговорил нудным голосом:
— Я не хочу являться причиной задержки, но я не могу поступить опрометчиво. Мне точно объяснили, что я должен делать, и я обязан повиноваться, мистер Грант. Вы тоже. От этого, возможно, зависит жизнь моей дочери.
Грант ничего не сказал.
— И я жду сообщения от друга, — продолжал Морлей. — Он или она скажут, следовала ли за вами полиция.
Грант заговорил с большим трудом:
— Вы знаете, где она?
— Нет, мистер Грант. Они мне не доверяют. Они, несомненно, опасаются, что я могу сообщить полиции, если что-то узнаю, и, конечно, я так бы и сделал. Я боюсь этих людей. Даже одна мысль об их преступлениях приводит меня в дрожь, а это касается моей собственной дочери.
— Возможно, вам и необходимо выполнить их поручение, но быть таким беспринципным лицемером вас никто не заставляет! — возразил Грант.
— Лицемером? — как эхо повторил Морлей. — Не судите обо мне слишком поспешно, мистер Грант. Я провел в тюрьме столько страшных лет, терзаясь угрызениями совести из-за содеянного мною зла. Сегодня меня можно было бы назвать ненормальным. Наверное, психолог именно бы так и сказал. Но я не хотел обращаться к их помощи. В мрачной темноте моего тюремного существования мелькал луч света: моя дочь, теперь ваша жена. Моя единственная мечта в то время — ее счастливое замужество. Когда я вышел из тюрьмы и узнал, что все идет к этому, я поблагодарил Бога.
Выражение лица Гранта не смягчилось.
— Наверное, вам трудно поверить, что я говорю правду. Я решил во что бы то ни стало поглядеть на нее во время венчания. Стоял возле церкви, но ничем не привлек ее внимания, ни омрачил ее радости… И, когда я увидел ее сияющее лицо, я понял, что могу уйти спокойно.
С невероятным шумом подошел поезд. Морлей молчал, пока не установилась относительная тишина.
— А потом я получил весточку от Карози, — чуть слышно сказал он.
У Гранта перехватило дыхание.
— Я слышал о нем и раньше, — все так же негромко говорил Морлей. — Вы были бы удивлены, услышав, о чем только ни говорят в тюрьме. Со мной в одной камере находилось несколько бывших подручных этого негодяя.
Морлей снова закурил. В буфет вошло еще несколько человек, слышался звон посуды.
— Думаю, вы представляете, в каком я был смятении, получив известие от подобного типа, — продолжал Морлей. И Гранту показалось, что на секунду на его лице мелькнуло выражение неподдельного ужаса. — Сам я не преступник, но, конечно, заклеймен до конца своей жизни… Карози прекрасно понимает: если я сделаю что-нибудь, что расстроит его планы, от этого пострадает Кристина. Поскольку я читаю газеты, я знаю, что с нею произошло. Разве я мог не волноваться?
Его голос был жалким и молящим.
— Если вопрос идет о деньгах… — начал Грант.
— Нет, благодарю вас. Я пошел на это из страха, не из выгоды.
В буфет вошла немолодая дама с немыслимым зонтиком, одетая в старомодную шляпу и пальто двадцатилетней давности. В руке у нее была корзиночка. Она подошла к стойке, заказала себе чаю и отнесла его к столу.
Морлей посмотрел на нее с некоторым интересом.
Грант глухо спросил:
— Долго ли тут сидеть и ждать?
— Теперь уже нет. Вот посланец, — заявил Морлей. — Все в порядке. Вы можете получить распоряжение. Вы должны сесть на следующий лондонский поезд, который отходит в 8.15. В Ватерлоо вы пойдете к эскалатору, который вас доставит в метро и там должны подождать у ближайшей стороны билетного киоска. Вам ясно?