Инстинкт бойца
Шрифт:
Марк в их отряде, как они понимали, был на положении штабного офицера. Только он знал план операции, который в зависимости от сложности раскроет либо перед заброской, либо после, - порой диверсанты получали задание на борту самолета или "вскрывали пакет", выдвинувшись к объекту.
Лейтенант Скумбатов и сам толком не знал, кем является Марковцев, что значат его слова: "Если мы вернёмся из одной командировки, грехи наши забудутся", и, уж конечно, ничего не сумел объяснить своим бойцам.
– Вы в каком звании, Сергей Максимович?
– не удержался Подкидыш.
– Подполковник, - улыбнулся
– Мы с вами одной крови, ребята. Я бывший старший инструктор 14-й штурмовой бригады, командир особой бригады "Ариадна".
Лицо Подкидыша вытянулось.
– Извините, товарищ подполковник.
Марк рассмеялся.
– Это все в прошлом. А сейчас мы все одного звания. Никаких приоритетов. То, что вы делаете для меня, я делаю для каждого из вас. И ничего более. А сейчас - спать. Разбудите меня в половине третьего утра. Час на сборы, час на изучение карты и ознакомление с заданием.
– Сергей, - Один-Ноль пристально вгляделся в Марковцева.
– Заплетин начинал с 14-й штурмовой...
– Правильно мыслишь, Саня.
– Я не о том. Витька рассказывал про капитана из штурмовой бригады. Твоя фамилия Марковцев?
Сергей снова улыбнулся, на этот раз улыбка получилась грустной. "Ах Витя, Витя, - вздохнул он.
– Ты никогда не забывал про меня".
– Смотря что он говорил, - ушел от прямого ответа Марк.
– Если хорошее, то мне грех отказываться.
Он лег спать и подумал, что через несколько часов сработают мины направленного действия, снабженные часовым механизмом, которые он оставил в Москве и Московской области. В отличие от НД они били на огромные расстояния, и отголоски взрыва быстро долетят до Совета безопасности. Одна такая мина лежала в его квартире, другая - близ колонии строгого режима УР-43/5.
***
– Сергей Максимович. Половина третьего.
– Уже?
– Марк тряхнул головой, не в силах противостоять сну.
– Еще десять минут, ребята...
И он снова провалился в сон. Но лишь на десять запланированных минут.
В 4.45 диверсионная группа лейтенанта Скумбатова, пользуясь тяжелыми для пограничников предутренними часами, вышла в рейд.
46
Московская область, 19 декабря, вторник, 9.00
Для эксгумации тела все было готово. На месте захоронения собрались следователь прокуратуры Индустриального района города Климова, понятые и оперативники РОВД. На всякий случай следователь прихватил с собой судмедэксперта, хотя вскрытие и экспертизу запланировали провести в лаборатории в Москве.
Репортер канала НТВ, на чью долю выпало заполучить сенсационный репортаж, по условиям работал только с оператором. Тот держал видеокамеру на плече, нацелясь объективом с блендой на небольшой холмик, запорошенный снегом, который шел всю ночь.
Для захоронения неопознанных тел и осужденных из местных колоний администрация подмосковного городка выделила небольшой участок земли позади городского кладбища, отгороженный от основного погоста ветхим заборчиком. Филимонова-Марковцева хоронили в морозный день, расконвоированные недобрым словом поминали покойника, когда долбили промерзший грунт. Углубившись на метр с небольшим, заключенные спустили гроб, обитый бязевой,
Милицейский "УАЗ" - фургон, временно приспособленный под катафалк "обратной связи", как заметил про него недовольный водитель лет сорока пяти, стоял поту сторону забора, часть которого разобрали, чтобы вынести покойника, а не перетаскивать его через преграду.
– Начнем.
– Следователь прокуратуры Серегин, упитанный молодой человек с пунцовыми от легкого морозца щеками, вздернул рукав подбитой мехом кожаной куртки и отметил для протокола время. Он уже вписал, часто отогревая дыханием авторучку, что эксгумация тела проходит при естественном освещении в светлое время суток.
Хмурые оперативники вооружились ломами. Серегин остановил их:
– Цветы уберите.
Пара карминовых роз, положенных чьей-то заботливой рукой на могилу, полетела к забору.
Работа шла споро, не прошло и пятнадцати минут как все мерзлые комья, которые вытаскивались легко и без подручных средств, коричневатой грудой высились у могилы.
– Целиком гроб доставать, - спросил опер, - или?..
– Целиком, - всполошился стоявший у забора водитель.
– Я его потом разберу, мне досок на террасу не хватает.
Понятые, пожилая пара, которым было обещано небольшое вознаграждение, переглянулись и богобоязненно покачали головами. Милиционер достроит свою террасу и будет пить чай, отдыхая и щурясь на солнце, тогда как это гробовые доски... Просто дикость какая-то!
Понятые были заняты своими думами и не увидели первой реакции могильщиков, которые, казалось, обладали невероятной силой, легко вытаскивая гроб. Но вот оперативники поглядели друг на друга и бросили его.
– Что?
– предчувствуя большие неприятности, следователь подался вперед. Один из милиционеров уже открыл крышку пустого гроба. Кроме древесной стружки, в гробу виднелся листок бумаги и бутылка водки, перекатившаяся в угол. Серегин принял бумагу и прочел текст, написанный крупными печатными буквами: "Я СКОРО ВЕРНУСЬ".
– Что это значит?
– заглянул через плечо следователя прокуратуры репортер.
– Это значит, - раздельно и зло произнес Серегин, скомкав бумажку, а потом с остервенением разгладив ее, - что двадцать два мудака приперлись на кладбище, чтобы откопать бутылку водки.
Кто-то что-то говорил, а Серегин ничего не слышал и не видел, перед его глазами стояла иная картина: по залитой лунным светом дорожке идет человек, неся на плече, как бревно, замерзшее тело покойника. А сверху сыплет снег, скрывая все следы его дьявольской деятельности.
Так оно и было. Марк в те минуты походил на вампира. Он словно исправил допущенную несправедливость, вытащив из могилы того, кто не вправе был покоиться под номером 386, в регистрационном журнале кладбищенской конторы проходивший как Сергей Максимович Марковцев. И что-то жуткое было в этом: гроб пуст, и он ждет своего законного хозяина.
В себя следователя привел голос оперативника, который предлагал искать какие-то фрагменты.
Фрагменты...
Какие фрагменты?
Наконец Серегин понял: даже по отдельному фрагменту тела можно с точностью до...