Инстинкт бойца
Шрифт:
Он еще раз, буквально по минутам, просчитал дальнейшие действия диверсантов, помня, что резервной даты не существует, а только один день, сравнимый разве что с солнцеворотом. Вроде бы все получалось, но тревога не покидала его. Беспокойство за Скворцову росло с каждой минутой. Первые часы марш-броска он будет задыхаться от бега, не переставая думать о ней; незримо эти мысли будут присутствовать, когда он, по привычке дергая головой, положит первого боевика, второго...
Потом Сергей неожиданно понял простую вещь, которая не давала ему покоя: его тревожила разлука с Катей,
А вот и долгожданный звонок в дверь. Минутой раньше Марковцев увидел подъехавшую к подъезду машину и Петрова, который пультом дистанционного управления поставил "Жигули" на сигнализацию. Значит, приехал один.
Сергей впустил оперативника и закрыл за ним дверь.
– Привет, Толя, - поздоровался хозяин.
– Получил твое сообщение, спасибо. Откуда звонил-то?
– А что?
– Запись получилась плохая, еле разобрал, - пояснил Марк.
Петров звонил из кабинета следователя московского РУОПа майора милиции Мишустина, через которого и узнал все необходимые данные. Пожалуй, Мишустин был единственным человеком, которому оперативник доверял полностью. Об их связке был осведомлен и полковник Эйдинов - из бесед с подчиненным и из тех же обязательных рапортов, касающихся работы: что, где, откуда.
– Из машины звонил, по мобильному, - скорее по привычке все отрицать ответил Петров.
– Отлично, - одобрил Сергей и приемом джиу-джитсу выкрутил майору руку. Затем освободил его от тяжести пистолета и, не отпуская его руки и причиняя боль, вошел с ним в комнату. Швырнув оперативника в кресло и ничего не объясняя, Марковцев пододвинул к гостю журнальный столик, на котором лежали лист бумаги и ручка.
– Что это значит, Сергей?
– Сказать, что Петров был напуган, значило ничего не сказать. Его вытянутое лицо приобрело землистый окрас, голос вибрировал.
– Пиши признание, - потребовал Марк.
– Какое?
– Что ты предал "фирму" и рассказал мне, агенту ГРУ, секретные детали операции. Теперь я в курсе ваших провокационных планов и обязательно поставлю вашу "империю" под удар.
Петров быстро приходил в себя, Сергей отдал должное его ровно зазвучавшему голосу:
– Ты сказал - агенту ГРУ?
– Да. С сегодняшнего дня я работаю на Ленца.
После недолгого раздумья Петров понял, что это не блеф. Эйдинов сто раз твердил о нереальности перехода Марковцева на сторону чеченских боевиков, а про более короткий переход на станцию метро "Полежаевская" не подумал. Хотя нет, думал, но всякий раз успокаивался, наверное, тем, что детали операции держатся в строжайшем секрете.
– Допустим, я напишу, - прервал молчание гость.
– Обязательно напишешь, - пообещал Марк.
– Только этой бумажке никто не поверит, - продолжил опер.
– Тебе эта сука Скворцова все рассказала?
– Да, сука Скворцова. Она работает на вашего изобретателя из Совбеза.
– Ах вон оно что!
– Петров скривил губы.
– Тогда ее грохнут, Сережа, обязательно грохнут. Потому что в нашем отделе слепых нет: вы
– Ты много навертел, Толик. Я приставил к твоему виску пистолет, и ты рассказал мне все. Куда уж проще. А вот за суку я тебя представлю настоящим предателем.
– Нет, Серый, наши графологи с полвзгляда установят, что писал я под диктовку и под давлением.
– Или в возбужденном состоянии. А это не одно и тоже. Зато голос у тебя был ровным, когда ты звонил мне. По нему никак не скажешь, что во время разговора с моим автоответчиком ты онанировал.
– Марк запустил пленку.
"Сергей, как ты и просил, я все узнал. Он похоронен..."
Дальше Петров слушал с нарастающим беспокойством. Но Марк остановил пленку в том месте, где прозвучало конкретное имя.
– С этого места пленка будет чистой. Просто ты неаккуратно стер запись своего звонка. Вот и готово доказательство твоей измены.
Опер покачал головой.
– Ты не сделаешь этого.
– Я уже сделал. Я провалил всю вашу хитроумную комбинацию. Но я пройду до конца и вытряхну из кресел Эйдинова и Прохоренко. А те прицепом прихватят умника из Совбеза.
– Сергей, ты не понимаешь, что ты наделал. При таком раскладе нельзя посылать диверсионную группу.
– А раньше можно было?
– хищно сощурился Марковцев.
– Ведь я дал согласие лично участвовать. Вы просчитались, держа меня за идиота: мол, он наемник, к чему ему все детали операции, к чему метать перед свиньей бисер, прикажем - выполнит молча. Все беды случаются на флангах - проверь их, гласит военная мудрость. И я проверил. Без моего ведома вы уготовили мне очень короткую дорогу. Та, что я знал, была куда длиннее.
Сергей рывком придвинулся к Петрову и взял его за лацканы кожаной куртки.
– Теперь ты убедился, что даже самый маленький, ничтожный сегмент в разведке может развалить целую систему? Я не буду требовать гарантий, я сделаю свое дело и возьму их сам. Я помогу и себе, и тем парням, с которыми пойду в рейд. Больше половины из них, если не все, останутся там, но это благо для них. Раньше так я думал про одного человека, сейчас думаю о целом отряде. Мне плевать на государство, я не потяну обнять его, зато реабилитирую двенадцать человек. Но ведь эта задача изначально не входила в ваши планы, да, Толик? Вы решили окончательно втоптать парней в грязь, причем уже мертвыми. По-моему, это здорово воняет дерьмом. Вот за это я, подполковник спецназа, пройду до конца.
– Погоди, Сергей, еще все можно поправить.
– Ничего уже нельзя поправить. ФСБ отменит операцию и закроет дело по группе Заплетина. А это будет означать одно: разведчики не вернутся с очередного рейда. А теперь еще и Ленц в курсе. Он тоже им предательства не простит. Как не простил этого Андрею Столярову, Столяров куда-то пропал. Не догадываешься куда?
– Я ничего не буду писать, - уперся оперативник.
– Ладно, Толик, ты упрямый парень. Хотя бы распишись на листке. Остальное я отстучу на машинке.