Институт экстремальных проблем
Шрифт:
Ноябрь поражал всех диковинной погодой. Месяц близился к концу, но на землю до сих пор не упало ни одной снежинки, ночью температура опускалась чуть ниже ноля, а днем на не по-осеннему ярком солнце было тепло до такой степени, что Медведев даже загорал на балконе, сняв с себя не только куртку, но и майку.
— Простынешь, — беспокоилась Светлана, — в бассейн нельзя будет ходить.
— Света, перестань! — Вадим отмахивался от ее уговоров не рисковать. — У меня только плечи да руки открыты, ниже корсет этот чертов!
— Конечно, он очень хорошо греет! —
Медведев ворчал на нее иной раз, но пропускать бассейн ему не хотелось, и поэтому сильно не сопротивлялся, когда Светлана загоняла его обратно в палату. За прошедшие два с половиной месяца он окреп, поправился, силой налились мышцы рук и груди, да и ноги, благодаря пассивной гимнастике на тренажерах, уже не выглядели так страшно. В бассейне Вадим ощущал себя почти здоровым человеком и готов был плавать часами, но инструктор по лечебной физкультуре в положенное время выдворял его из воды. На бортике Медведева ждал Андрей, и все шло по-прежнему: корсет, коляска и очень ограниченный набор самостоятельных действий.
Все-таки Вадим уже не так мрачно смотрел на будущее, особенно после того, как Света рассказала ему о своей предстоящей поездке и планах на Новый год.
— Дим, я думаю, новогодние каникулы тебе лучше провести дома. — Первый раз Светлана заговорила об этом еще в октябре. — Если у тебя не будет никаких осложнений, то Евгений Петрович, по-моему, должен разрешить, и Олег, мне кажется, поддержит эту идею.
— Дома?! — Вадиму такие мысли в голову не приходили, он обжил свою палату и чувствовал себя в ней относительно комфортно, воспринимая ее стены как защиту от окружающего мира, к жизни в котором он не был приспособлен. — Неужели отпустят?
— Почему бы нет? Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, бассейн в праздники работать не будет, физиотерапия тоже. Что тут делать десять дней? А дома – это все-таки дома, массаж я тебе сама могу сделать, уколы, какие нужно будет, поставлю, постараюсь и с готовкой справиться.
Медведеву внезапно неимоверно захотелось оказаться дома, но он тут же представил себе вечно не работающий тесный лифт, узкий коридор в своей квартире, где коляске невозможно будет развернуться, а самое главное – осторожно-сочувственные взгляды соседей, многие из которых знали его ребенком. Вадим сразу помрачнел.
— Нет, Светлаша, никуда я отсюда не поеду. — Медведев хмуро посмотрел на девушку. — Дом у меня совсем не приспособлен для жизни инвалида. Опять же соседи… Добро бы только Кузьмины, а то ведь еще кто-нибудь обязательно притащится на меня поглазеть!
— А ко мне поедешь?
— К тебе?! Света, ты это серьезно? — Вадим недоверчиво разглядывал ее.
— Я вообще-то с самого начала думала забрать тебя к себе, — призналась Светлана. — Места у меня полно, тихо, спокойно, последний этаж – никто не топает над головой и не ходит по лестнице, когда лифт не работает. На площадке всего три квартиры. В одной пенсионеры живут, другая квартира пустая стоит; хозяин одно время сдавал ее, а сейчас решил продать, но никак не может найти покупателя, потому что цену заломил «неприподъемную», как говорит дядя Яндекс.
Медведев молчал, он даже не мечтал о таком, но Светино предложение
— Спасибо, Светочка, но, я считаю, не стоит с этим связываться, — Медведев отказался от Светиной идеи, не объясняя почему.
— Димка, подумай как следует, не отказывайся, — Света расстроилась. — Ко мне в гости никто ломиться не будет, если только ты сам не захочешь встретиться с кем-нибудь…
— Не захочу, — мрачно перебил ее Медведев.
Светлане показалось, что она поняла, из-за чего Вадим не решается пожить у нее.
— Дим, ни мама, ни бабушка, ни папа не умерли в этой квартире, — тихо сказала она, — в ней нет ауры смерти, тебе там хуже не станет, поверь мне.
Медведев оторопел от ее слов:
— Света, вот что-что, а подобное мне в голову не приходило! Я, может быть, и неврастеник, но не законченный психопат из тех, кто заморачивает себя и окружающих такой ерундой! Не в этом дело! — Вадим вдруг испугался, не подумает ли Света, что он считает ее именно такой, и решился сказать все как есть: — Светочка, я не хочу, чтобы твой дом, давай отбросим всякую мистику, пропитался запахом болезни. Мне порой кажется, что от меня несет тухлятиной, как от издохшего пса! Только не говори, что не чувствуешь, какая вонь стоит иной раз в палате, несмотря на вентиляцию, — меня ведь то рвет, то проносит, то Андрюшка мне кишки полощет или катетер ставит. Даже я, хотя давно принюхался, слышу это зловоние, стоит на час-другой выйти оттуда! А теперь ты хочешь свою квартиру превратить непонятно во что… Нет, Света, не нужно!
— Вот такое мне в голову никогда не приходило, — покачала головой Светлана. — Ты ведь знаешь, что у меня папа после инсульта год лежал, а я за ним ухаживала, так что не говори мне ничего про запахи и прочие проблемы, меня это не пугает. К тому же, Андрюшка хоть и передвигается почти бегом по клинике, не всегда может поспеть вовремя, а я буду рядом с тобой постоянно и вдобавок прослежу, чтобы ты не съел чего-нибудь неподходящего. Еще надоем тебе так, что начнешь орать на меня благим матом, громче, чем на Оксану, — она насмешливо улыбнулась, но тут же улыбка стала ласковой. — До Нового года целых два месяца, и все то, о чем ты только что сказал, к этому времени если не исчезнет совсем, то перестанет так сильно мучить тебя.
— Ты редкостная оптимистка, Светлаша. Тебя послушать, так я к концу года бегать начну, — вздохнул Вадим.
— Бегать не начнешь, но если будешь все время ныть, то никаких подвижек в твоем состоянии не будет, и тогда никто из клиники тебя не отпустит.
«Ну и не надо», — чуть было не ответил Медведев, но вовремя прикусил язык, заметив расстроенный вид девушки. Лишь сейчас ему пришло в голову, что она хочет побыть с ним наедине, но не так, как это бывало в БлИТе, а дома, когда никто не позовет ее к другим пациентам или не придет к нему с какими-нибудь процедурами.