Институт экстремальных проблем
Шрифт:
— Светочка, по-моему, от этих иголок никакого толку, одна маята. — Вадим подпихнул одну из подушек подальше под живот. — Во-первых, больно, когда их втыкают, во-вторых, тяжело столько времени лежать неподвижно. Первые два раза я еще кое-как вынес эту пытку, я на третий – чуть с ума не сошел! Хоть бы ты мне их ставила, а то эта садистка Геллер! Мне кажется, она готова меня насквозь проткнуть.
— Потерпи немного, зайчик мой, это не должно быть так уж больно. Я могу прийти и посидеть с тобой во время процедуры.
Медведев повернул голову
— Кто я? — недоверчиво переспросил он.
— Зайчик, — нежно шепнула Светлана ему в самое ухо.
Медведев захохотал.
— Зайчик? Зайчик?! — Вадим сначала просто смеялся, но потом, в полной мере оценив услышанное, начал даже постанывать от восторга. — Я – зайчик! Ой, мама, не могу… — он никак не мог остановиться. — Это я – зайчик?! — Вадим уже не стонал, а просто подвывал от смеха и уткнулся лицом в подушку, чтобы не переполошить все отделение. — Светка! Если ты решила меня уморить, то могла бы сделать это более гуманным способом! — Он повернулся с живота на спину и укоризненно покачал головой.
— Ну вот, хотела сказать что-нибудь ласковое, а тебе не понравилось, — сказала Света с деланым разочарованием. — Кстати, ты обратил внимание, как легко смог самостоятельно перевернуться? — она уложила Вадиму ноги так, чтобы ничем не зафиксированный позвоночник не был перекручен.
— А ведь и правда… — Медведев только сейчас заметил это. — Первый раз у меня что-то получилось!
— Вот, а ты говоришь, что никакого толка. Всего три сеанса, и уже какой прогресс!
— Неужели это от иголок? Быть не может!
— Пока их не начали ставить, особых изменений в твоем состоянии не было. Совсем ведь не мог пошевелиться, чтобы спина не разболелась.
Вадим лежал и прислушивался к своим ощущениям.
— Немного и сейчас болит, но гораздо меньше, чем раньше. Ладно, буду терпеть эту старую ведьму.
— Вадим, как тебе не стыдно так обзывать Анну Александровну! Ну, походит она на киношную Бабу Ягу, что в этом такого?! Неизвестно еще, как мы с тобой в восемьдесят лет будем выглядеть! — Света в сердцах кинула на Медведева простыню так, что та закрыла его почти с головой.
— Восемьдесят? — Вадим вынырнул из-под простыни.
— Восемьдесят два, если быть точной, — сухо ответила Светлана.
— Не может быть! Я думал, что Геллер, самое большее, семьдесят…
— Индюк тоже думал… — Света обиделась, потому что она помнила Анну Александровну с детства, та была хорошей знакомой ее бабушки.
Медведев тоже почувствовал себя обиженным – уже второй раз за день он получил выволочку от Светы, может быть и заслуженную, но, по его мнению, слишком резкую. Вадим отвернул голову к окну и начал пристально разглядывать березу, крона которой уже пожелтела, но еще почти не осыпалась. Он внимательно разглядывал ветки, отмечая почти неуловимые переходы красок от зеленовато-желтого крона до насыщенной оранжеватой охры, и не слышал, как Светлана кому-то открыла дверь.
— Кто индюк? — неожиданный вопрос вывел Медведева
— А-а, Ира, это ты… Привет, я и не заметил, как ты вошла, — довольно уныло сказал Вадим.
— Привет! Что это вы так надулись друг на друга? — спросила Ирина, целуясь со Светой и отдавая ей пакет с домашними яблоками.
— Мне нынче весь день от Светки достается, — пожаловался Вадим, — сегодня сильная магнитная буря, она на нее плохо действует.
— На тебя тоже, — язвительно заметила Светлана и рассказала Ирине, за что Вадим получил выговор.
— Вы ссоритесь, будто лет пять женаты, — Ира усмехнулась, но тоже не слишком весело. — Про индюка в коридоре было слышно еще на подходах к палате. Кончайте ругаться.
— Да мы и не ругались, а так… — Света ласково пригладила Медведеву растрепавшиеся волосы. Тот радостно улыбнулся в ответ.
— Давно бы так, — удовлетворенно кивнула Ирина. — Как дела, родственник?
Вадим похвастался, что сегодня самостоятельно выбрался на прогулку.
— Тебе, Ира, тоже нужно побольше бывать на свежем воздухе, — посоветовал он, — а то вид у тебя усталый, совсем бледная стала, потому что сидишь безвылазно у себя в лаборатории, дышишь там всякой дрянью и куришь в добавок к этому.
— Не курю. — Ирина вздохнула. — Уже месяц, даже больше. Чувствую себя ужасно и физически, и морально – на всех кидаюсь ни за что, все, естественно, обижаются и, кроме Сережки, огрызаются. Вдобавок ко всему меня тошнит от жевательной резинки с никотином, а курить от нее меньше не хочется. Стала чипсы и семечки грызть, чтобы отвлечься, а от них изжога появилась. Вот этого мне только и не хватало для полноты ощущений! — Она покопалась в своей сумке и, поморщившись, кинула в рот очередную подушечку резинки. — Ты, когда бросал курить, — спросила Ира у Медведева, — чем пользовался?
— Тем же самым, что и ты, — Вадим успел разглядеть надпись на пачке, — еще пластырь на себя лепил, но почти год тянуло на курево, иногда очень тяжело было. Ты потерпи, Ира, это пройдет.
— Терплю, — опять вздохнула Ирина, — не травить же семью.
Она слабо усмехнулась, но усталые глаза вспыхнули ласковой синевой. Вадим улыбнулся, он слишком редко в своей жизни видел счастливых людей и был очень рад и за Ирину, и за Сергея.
— Света, ты поможешь Ире точечным массажем или какой-нибудь травкой? — спросил он. — Иголки, я слышал, тоже неплохо действуют в таких случаях.
— Конечно. — Светлана обняла подругу. — Что же ты раньше, Ириша, не сказала?
— Я думала, само пройдет, а меня мутит все сильнее с каждым днем, — Ира сморщила нос точно так же, как это иногда делал Вадим. — Я уже на все согласна, и на иголки, и на травки, и на пиявки…
Света пристально посмотрела на нее и потянула на балкон.
— Оденьтесь или возьмите плед, а то простынете обе, — крикнул им вдогонку Медведев. — На дворе не июль!
— Ира, у тебя задержки нет? — вполголоса спросила Света.