Институт экстремальных проблем
Шрифт:
«Сопляки, — подумал Вадим о ребятах, которые были младше него всего-то на пару-тройку лет. — Они теперь рыцарский турнир устраивать будут? Приз – сердце прекрасной дамы. Дуэль на огнетушителях? А может, попросту, кинут жребий?»
Мысли все равно крутились вокруг Светланы.
Медведев открыл выходившее на глухой бетонный забор окно и сразу же захлопнул его. Раскаленный воздух был наполнен вонью от гниющего в контейнере мусора, плавящегося асфальта, выхлопных газов, этот «букет» дополнялся запахом гари. Вадим тяжело вздохнул: «Ну вот, нам еще только горящих лесов и торфяников
— А чему удивляться – почти два месяца ни капли дождя. Странно, что раньше гореть не начало. Можно с вами поговорить, Вадим Дмитриевич? — Медведев услышал за спиной голос Меньшикова и отвернулся от окна.
— Конечно, Саша, только почему так официально? — а про себя подумал: «Я что, сам с собой уже начал разговаривать?»
— У меня… Я хочу… — Меньшиков осекся, потом выдавил: — Я хочу вам кое-что рассказать и услышать, как мне быть дальше. Как скажете, так и будет.
Вадим выжидательно посмотрел на парня. Тот молча стоял в дверях кабинета, напряженное лицо мучнисто побелело, взгляд стал каким-то диким.
«Сегодня, похоже, все сговорились и решили меня доконать. Теперь еще и этот подключился. Влип, наверное, в какую-нибудь историю, теперь не знает, что делать. Пришел, ждет, что я ему сейчас сопли вытирать стану, — снова стало подниматься утихшее было раздражение. — Шел бы лучше к Светке, у нее такие вещи входят в служебные обязанности».
Меньшиков продолжал стоять на пороге.
— Да зайди ты, наконец, и закрой дверь. Не чувствуешь разве, какой тухлятиной несет из коридора? Давай садись и рассказывай, что с тобой случилось.
Сашка послушно переступил через порог, плотно прикрыл дверь, но не стал садиться, а остановился посреди кабинета и, главное, продолжал молчать, глядя в одну точку. Вадим уже начал придумывать, как вывести парня из этого ступора, но тот, как перед прыжком в воду, набрал в грудь побольше воздуха и с трудом выговорил:
— У меня нетрадиционная ориентация…
Вадим, предполагая услышать все, что угодно – про проблемы дома или с милицией, про чью-нибудь беременность, даже про наркотики – этого никак не ждал и переспросил внезапно севшим голосом:
— У тебя – что?
Сашкины глаза заблестели сухим, каким-то злым блеском.
— «Голубой» я! Понятно? Или подробные объяснения нужны? — сказал он громко, с вызовом, потом отвернулся и тихо добавил: — Если вы считаете, что мне не место в отряде, я сегодня же подам рапорт…
Вадим нашарил за спиной стул, не оборачиваясь, ногой подтянул к себе и буквально рухнул на него. Стул от такого обращения издал самый настоящий вопль, но устоял. Меньшиков теперь тоже решил сесть, но только боком, чтобы не встречаться глазами с командиром. Какое-то время оба молчали.
— Не ожидал. Что угодно думал от тебя услышать, но не это. Не ожидал… — снова повторил Вадим, пытаясь собраться с мыслями, которые расползались в разные стороны, как тараканы. — Ты у нас почти год, скоро аттестация, я уже все бумаги для нее подготовил. К тебе по службе никаких претензий нет, дисциплина вот только в последнее время подводит, и аттестация в твоем случае – практически формальность, тебя все
Меньшиков опустил голову, потом повернулся лицом к командиру.
— Нет у меня ни с кем никаких «отношений». Ни здесь, ни вообще. Уже давно, несколько лет.
— Так какого лешего ты…
Меньшиков не дал ему закончить:
— Я думаю, что Светлане обо всем известно. Она, что называется, всю душу насквозь видит, от нее ничего не скроешь. Я решил, что рано или поздно вы или Николай Кронидович все равно все узнаете, так пусть лучше не от нее, а от меня.
Вадим открыл ящик стола, на глаза ему попалась пустая пачка из-под сигарет. Он очень внимательно посмотрел на нее, проверил, не осталось ли там чего, аккуратно положил на место и задвинул ящик. Выдвинул до половины другой ящик, пошарил там рукой, вытащил еще одну пустую пачку, раздраженно смял ее и кинул обратно.
— Вадим Дмитриевич, вы что-то ищете? — спросил Меньшиков.
Вадим в ответ только помотал головой, а про себя с тоской подумал: «Пистолет я ищу. Застрелиться. Светка, откуда ты свалилась на мою голову, сколько проблем уже повылезало, и что будет дальше? Кто с кем подерется? Кто с какими признаниями придет?» Он встал, подошел к окну. Перед глазами был все тот же забор, вызывавший ощущение безысходности.
— Я тебе вот что скажу насчет Светланы. Стервозности в ней хватает, я вообще никак не могу понять, что в ней все находят. Глаза у нее нехорошие, холодные, просвечивают тебя, как рентген, изучают, чувствуешь себя просто инфузорией какой-то под микроскопом. Но не в этом дело – могу тебе поручиться, что, если она что-то и узнает, то не станет об этом доносить по инстанциям. Она, может быть, и ведьма, но не сволочь. Это тебе не Эльвира, уж та развернула бы деятельность.
Вадим посмотрел на Сашку. Тот вроде бы начал приходить в себя, во всяком случае, уже не был таким бледным.
— Саша, хочу повторить тебе, что претензий к тебе ни у меня, ни у кого другого нет. То, что ты сейчас мне рассказал, у меня просто в голове не укладывается. Но, в конце концов, мне нет дела до особенностей твоей личной жизни, если это не будет сказываться на службе. А вот со Светланой, я думаю, тебе стоит поговорить. Только так ты выяснишь, знает она что-то или нет. Сейчас успокойся и, если хочешь, иди домой. Будут у кого вопросы, скажешь, что я отпустил.
— Спасибо, я, наверное, лучше останусь. Дома мама всполошится, решит, что заболел или что-нибудь в этом роде.
— Ну, смотри сам, как тебе лучше, — Вадим пожал плечами. — Меня бы кто сейчас домой отправил, я бы не стал отказываться.
Сашка встал и уже хотел уходить, но вдруг остановился.
— Можно еще спросить? — он нерешительно посмотрел на Медведева.
— Спрашивай.
— Многие говорят…
Вадим насторожился.
— Что Светлана…
— Можешь не продолжать, я уже знаю, что дальше последует. — Медведев безнадежно махнул рукой. — И ты о том же.