Институт фавориток
Шрифт:
Боясь его спугнуть, мы молчим. А черное тельце ловко взбирается по складкам рукава и добирается до плеча. Поднимается на задние лапки, чтобы опереться передними на щеку. Потягивается, растопыривая крошечные пальчики, прогибаясь в спинке и распрямляя хвост в струнку. Снова опускается, на этот раз сползая за пазуху. И даже пискнуть недовольно ухитряется, негодуя, что ткань слишком плотно прилегает к коже.
— Это что-то значит? — шепотом спрашивает Атис.
— Да. — Я улыбаюсь, искренне радуясь за выбор, который малыш сделал. — Он тебе доверяет. Показывает, что ты ему нравишься. Значит, можешь его не опасаться,
— Хочешь сказать, когда ли’Тон пытался с тобой сблизиться, твоему питомцу это не нравилось? Черныш его не признал? — наконец-то осеняет моего мужчину.
— Все правильно, — вздыхаю, переводя взгляд на завораживающие колебания водной глади. — Я ведь цветок приняла, не имея влечения к принцу. И малыш меня защищал. Он очень чувствителен к намерениям и… желаниям.
Последнее слово звучит совсем тихо, едва слышно. Зато последствия провоцирует бурные. Очень приятные. И долгожданные. Потому что леянин немедленно меняет положение тела. Я и ахнуть не успеваю, как оказываюсь в плену его объятий. Сильных и одновременно нежных, страстных, но таких ласковых.
— Дейлина… Моя Дей… — шепчут губы, едва ощутимо касаясь виска, и жаркое дыхание согревает кожу.
Я с облегчением прижимаюсь к тому, кто для меня так же дорог, как и я для него. Скольжу ладонями по широким плечам, зарываюсь пальцами в светлые волосы, наслаждаясь новыми, необычными ощущениями.
— Какой же я глупец, — сетует Атис. — Как раньше не догадался? Мне и в голову не пришло, что у тебя нет к нему влечения. Ли’Тон так уверенно себя вел… Я думал, вы поссорились и ты решила его проучить, когда попросила меня тебя увезти. Кстати…. — Он чуть отстраняется, чтобы заглянуть в глаза. — Ты же мне так и не рассказала, что между вами произошло.
— Принц принуждал меня к танцу. Черныша пытался изолировать, чтобы лишить меня возможности отказаться. Хотел, чтобы все прошло без свидетелей, даже невесту позвал…
Чувствую, как напрягаются мышцы под моими ладонями, дыхание становится совсем тяжелым, а серые глаза темнеют. И все же Атис сдерживается, лишь крепче прижимает меня к себе.
— Теперь понятно, почему Ялиса первая прибежала в комнату, — задумывается, вспоминая произошедшее. — И хлопотала, словно она уже его жена.
— Ялиса? — удивляюсь я. Эту цессяночку я помню, она тоже была в числе одобренных. — Ты, наверное, ошибся. Может, Уграна?
Леянин отрицательно качает головой, и я потрясенно пытаюсь сообразить, что же произошло.
Ну, Атиус! Ну, махинатор! Лишь изображал, что ему все равно, кто будет невестой! Сказал про одну, чтобы меня напугать и наказать за строптивость, а позвал совсем другую. О себе думал в первую очередь! И пользовался тем, что я не видела, ни кому он отправляет сообщение, ни с кем станет танцевать в соседней комнате. Узнала бы только постфактум, а альбинос наверняка бы сказал, что я не ценю его самоотверженности. Типа мог бы выбрать самый худший для меня вариант, но все же пожалел и предпочел нейтральный.
— Что-то не так? — беспокоится Атис, потому что молчание затягивается.
— В моей жизни все пошло не так после гибели родителей, — вздыхаю я. Положив голову ему на плечо, принимаюсь обводить пальцем световой блик, который падает на обтягивающую грудь голубую футболку. — Так что неприятностью
Ровно секунду Атис обдумывает мои слова, а дальше…
Хриплый выдох: «Как скажешь, милая». Резкое движение вверх — меня подхватывают на руки. Столь же быстрое скольжение вниз… Я зажмуриваюсь, обнимая леянина за шею, и негромко взвизгиваю. А потом, стирая с лица попавшие на него брызги, смеюсь:
— Ты про одежду забыл! И про Черныша! — спохватываюсь и лишь потом понимаю, что напрасно волнуюсь. Глубина у бортика совсем небольшая — едва выше пояса. Так что опасность утонуть малышу точно не грозит.
— Если мы снимем одежду, тебе придется со мной танцевать немедленно, — строгим голосом предупреждает Атис. — А Черныш… Я просто не знаю, что с ним делать. — Он с очевидной растерянностью опускает голову, чтобы посмотреть на шевелящийся бугорок, подползающий к вороту.
— Малыш любит гулять по бортику, когда я моюсь, — улыбаясь, успокаиваю мужчину. — Уже привык.
В подтверждение моих слов шигузути, добравшись наконец до края футболки, высовывает голову и передние лапки, заинтересованно осматривается и с готовностью перелезает на ладонь, которую я ему подставляю. А затем послушно шагает на теплый пластик, которым покрыт пол, ждет, когда я поглажу его пальцем по голове, и, переливчато курлыкнув, отправляется исследовать новое пространство.
— Какой он у тебя замечательный! Верный, ласковый. И настоящий защитник… — Наблюдая за нашим общением, Атис тоже улыбается. Впрочем, улыбка быстро меркнет, глаза, отражающие огоньки звезд, темнеют, а в интонациях слышится осуждение самого себя, когда он продолжает: — Прости, что я медлил и ждал, пока ты меня позовешь. Мне нужно было сразу вмешаться. Ты ведь могла пострадать.
— Зря себя упрекаешь. Начни ты действовать раньше, и принц быстро бы догадался о твоих чувствах ко мне. Возможно, тогда у нас вообще не осталось бы шанса быть вместе. — Заниматься самобичеванием я ему не позволяю и меняю тему: — Атис, научи меня плавать. Ты ведь умеешь?
— Конечно, — определенно радуется моей просьбе леянин. — Только обувь все же придется снять.
Смеясь и помогая друг другу, с этим мы справляемся быстро. Теперь Черныш с недоумением обнюхивает появившееся на его пути препятствие — мои промокшие насквозь спортивные тапочки — и брезгливо трясет лапкой, которой наступил в лужицу. Я же внимательно слушаю инструкции и послушно стараюсь их выполнить. Получается плохо. Это только у бортика мелко, а дальше глубина становится больше, и я хоть и пытаюсь не паниковать, но все равно судорожно цепляюсь за своего тренера, вместо того чтобы расслабиться и довериться его рукам, которые меня поддерживают.
Вот уж не думала, что это окажется так сложно! Мне ведь вода очень нравится! Оказалось, что только до тех пор, пока под моими ногами прочная опора. А как только я ее лишаюсь…
— Ты освоишься, — успокаивает меня Атис. — Это дело привычки. А на Рооотоне негде плавать?
— Искусственных бассейнов нет, — отфыркиваясь и задыхаясь, я все же ухитряюсь ему отвечать. — Озера есть, но сильно заболоченные. А на Ле? — вдруг спохватываюсь, вспомнив ледяной пейзаж. — Откуда у вас понятие «плавать»?