Институт моих кошмаров. Адские каникулы
Шрифт:
– Тебя проводить? – предложил он.
Я отказалась:
– Медицинский корпус в другой стороне.
И перед его посещением мне хотелось побыть одной. Подумать. Макс, зная это, настаивать не стал.
Если бы меня спросили, какая она – магия, вряд ли я смогла бы ответить. Магия была ни на что не похожа. Банально, но это факт. Чувствовать магию было все равно что на восемнадцатый день рождения внезапно проснуться с синестезией. С удивлением узнать, что четверг – зеленый, как и цифра «четыре», скрипка звучит сине, запах апельсиновой корки шелестит листьями под южным сицилийским солнцем, а у ощущения наждачки под пальцами, как ни смешно, вкус шоколада. Молочного, с миндалем. Чувствовать магию было все равно что получить в подарок дополнительный набор
Для той, кто почти восемнадцать лет ничего подобного не чувствовал, контраст был удивительным. И жестоким. Как мне объяснили, мне еще «повезло»: обычно маги ощущали окружающий мир не так остро. Но… Я выросла обычным человеком. Почти всю жизнь у меня стоял блок, не дававший мне чувствовать магию. На справедливый вопрос, кто же его поставил, мой собеседник в медкорпусе только отвел глаза и заявил, что я сама могла: дескать, магия в какой-то степени является симбионтом, и ее главная задача – защитить носителя. Даже от него самого, если понадобится. И в результате сильной психической травмы моя магия могла решить, что для меня будет безопаснее, если она уснет. Врал. Не про психическую травму и не про то, что я сама могла неосознанно поддерживать блок своим отрицанием магии и сверхъестественного – это было возможно, между «не чувствовать магию» и «не использовать магию» существовала большая разница, и даже под блоком я оказалась способна на пару заклинаний. Но первоначальный блок… Как правило, гени с рождения чувствовали магию – я ничего подобного не помнила. В тех, у кого кровь гени перемешалась с человеческой, магия, бывало, спала, пока сильные переживания ее не будили; такие ЧП тщательно отслеживались Охотниками… и уничтожались, потому что полученные таким образом силы плохо поддавались контролю. Это тоже был не мой случай, в ГООУ я попала, не подозревая о своих способностях. Вот и возникали вполне закономерные вопросы – которые я не задавала. Потому что знала: правды мне не расскажут. И я делала вид, что верила. Молчала.
А когда блока не стало, момент для избавления от него оказался крайне неподходящим. Самайн, одна из ночей в году, когда оба мира сближались и магия особенно сильно чувствовалась. А еще контакт с драконьей кровью (без комментариев, просто без комментариев), чрезвычайно эффективным усилителем магического потенциала. В результате, по словам наблюдавшего меня сотрудника медицинских сервисов, получилось, что я была «как датчик, который слишком резко настроили» и воспринимала даже те минимальные проявления магии, которые не замечали обычные маги. Весело.
Я распахнула дверь медицинского корпуса и повернула направо, стараясь не думать о том, какие ужасы, кроме упырей, могли скрываться за одинаковыми белыми дверями. Вместо этого прошла в самый конец коридора и привычно открыла одну из них. За моей дверью никаких ужасов не было, обычный кабинет врача-терапевта, разве что выглядевший в плане ремонта и мебели чуть лучше, чем в районной поликлинике. За письменным столом, почти прижавшись носом к его поверхности, что-то писал молодой индиец в белом халате.
– Мне нужно, чтобы ты это подписала, – вместо приветствия Сереш сунул мне
Посмотрим. «Подтверждаю, что была полностью проинформирована о последствиях использования артефакта БЧН01-2013-2, и даю согласие на процедуру»?
– Что такое БЧН01-2013-2?
– Это тебе знать необязательно.
– В последний раз, когда ты так говорил, а я согласилась, ты выкачал у меня почти литр крови, – проворчала я, но подпись все же поставила.
А куда деваться? Я не в первый раз сталкивалась с «Это тебе знать необязательно», которое любил повторять Сереш. Это ГООУ: мне не скажут ничего, что не захотят, а так существовал мизерный шанс понять, почему и зачем со мной так носились. И… Может, я была не права, но меня не покидало ощущение, что мое согласие было лишь формальностью, без которой при необходимости можно обойтись.
– И ничего с тобой не случилось, – медик забрал документ и наконец взглянул на меня. – Привет. Как себя чувствуешь?
Это повторялось из раза в раз, каждую неделю. Сначала меня вообще заставляли приходить каждый день: видите ли, тех, кто после такого количества драконьей крови не поддавался магии, не сходил с ума и мог отвечать на вопросы, было слишком мало, и науке требовались жертвы. Да, ей тоже. Не только демонам, решившим разбудить древнее божество при помощи жестокого ритуала – в ходе которого, собственно, моя кровь и смешалась с золотом…
– Так же, – сухо ответила я.
– Давление, пульс, температура, что-нибудь беспокоит?
– Сто двадцать на восемьдесят, порядка девяноста, тридцать шесть и шесть, ты спрашиваешь серьезно? Что ты ожидаешь от меня услышать и когда?
Как правило, маги не болели. Случались врожденные пороки, редко встречались аутоиммунные заболевания, но всякая бытовая ерунда вроде простуды или ОРВИ обходила стороной. Как одна зараза другую, мысленно добавляла я. На самом деле это был еще один побочный эффект магии: когда ты являешься огнем, лишь по прихоти выбравшим человеческий облик, трудно подцепить грипп. Поэтому смысла в том, чтобы каждый раз спрашивать меня одно и то же, я не видела.
– Руку.
Я протянула ему левую, отворачиваясь, чтобы не видеть шрамы. Смоченная в спирте салфетка прошлась по локтевому сгибу. Быстрый укол, слава богу, хотя бы никаких болезненных поисков вены, и меня отпустили. Сереш посмотрел собранную кровь на свет. Интересно, что он в ней видел? Если бы хоть один из нас был демоном, он бы почувствовал любопытство, легкую тревогу, самую чуточку страха перед болью, которая не наступит. Я видела магию, которую можно было бы использовать; даже того количества хватило бы на какой-нибудь простой амулет или небольшой магический круг. Жизнь: кровь была чистой, не отравленной болезнью или приближением смерти. И, возможно, совсем немного золота, блестевшего на дне. А он? Увы, наши отношения строились на том принципе, что вопросы задавал Сереш, а отвечала я. Надписав на пробирке дату, медик отложил ее в сторону и достал из-под стола чемоданчик.
– Приступим?
Внутри на поролоне лежали два серебряных браслета. Я успела разглядеть тонкую гравировку по внутренней стороне: если я не ошибалась, часть знаков относилась к классу охранных, еще часть – к сдерживающим. Сереш уже не в первый раз пробовал на мне ограничители. Как он заявлял, чтобы понять, насколько сильно я улавливаю магию. Но разрешение подписывать заставил впервые. Интересно, откуда ему привезли новую игрушку?
– Давай надену, – предложила я, но он отказался.
Такого раньше тоже не случалось. Любопытно.
– Я сам.
Первый браслет сомкнулся на моем запястье. Щелчок, и застежка исчезла, теперь серебряный обруч без пилы не смог бы снять никто. Я заметила клеймо там, где раньше был замок: две стрелы, расположенные крест-накрест. Ну конечно. Охотники. Без них, кажется, не обходилось ни одно темное дело – а мое появление в ГООУ было именно таким.
Любопытно, меня сейчас случайно не в магические наручники заковали? Стоит ли озаботиться поиском адвоката?
– Что ты чувствуешь?
Я прислушалась к себе – и к миру вокруг. Странное ощущение, будто какую-то часть меня отсекли, но боли не было. Только легкий дискомфорт и притупившиеся чувства. А мир… он остался где-то далеко, но все еще был слышен.