Инструкция по эксплуатации дракона
Шрифт:
– Сколько по медицинским показаниям ломка будет? – уточнила она.
– Сколько угодно. От организма зависит. И от стажа. Мне болеутоляющие нужны, антидепрессанты, транки убойные. Концентрацию уменьшают по мере отступления острой фазы. А у меня из болеутоляющих только ты, да грибы. Я-то дурак… нужно было в первый день набрать побольше. Осень же, грибы быстро отойдут. А теперь нет сил собирать. И желания нет.
– Что будет без болеутоляющих?
– То же, что сейчас, – застонал он и сел на крыше под дождем. – Корежит меня, выворачивает наизнанку. Есть не могу. Сколько продержусь,
И Рустик заплакал. Причем не скупой мужской слезой, а навзрыд, с воем и криком, с болью, с матом, с ревом. На крики сбежались все домочадцы, испугались, лезли к ним на крышу. Женька обняла парня и утешала, как могла. Гладила по голове, укачивала, как ребенка.
– Женька, что случилось? – кричал снизу Эдик.
– Ломка у нас. Обезболивающие нужны. Эдик, не беспокойся, мы справимся. Иди к своей Химере, у вас там планов громадье, медовый месяц. Мы мешаться не будем.
Женька свесилась сверху и непримиримо уставилась на гостя.
– Женёк, что за обиды? Я причем? Поругались две дуры, причем на пустом месте. На меня злость не срывай, – спокойно ответил он.
– Он ей препарат отдал, дважды. Сам мог выпить, но не сделал этого. Скажи, чтобы эта эгоистка никогда больше не стояла у меня на пути. При встрече намекну Николаю, чтобы добил! Эдик, я нынче на грани. Ей на всех плевать, для нее он наркоша! А для меня он… больше чем химера. Он живой человек!
– Жень, хочешь я сбегаю на разведку?
– Сбегай в кусты, потешь ее лишний раз. Скучала она сильно, по тебе убивалась. И дровишки свои забирайте, мешаются на проходе.
Эдик пожал плечами.
– Ты палку-то не перегибай.
– А ты мне угрожаешь что ли? – набычилась она, как всегда делала при любой опасности или хотела нарваться на драку. А сейчас она именно хотела, чтобы в хорошей драке излить отчаяние.
Рустик съехал по мокрому можжевеловому настилу вниз, следом соскользнула Женька с молотком в руках.
– Женька, не дури, – выставил он вперед руки и отступил на шаг. – Мы не враги, я с бабами не дерусь.
– Вы дома поделили, – угрожающе хрипела она. – Мы не друзья. Ты с ней ушел. Поздравляю. Иди отсюда по добру. И насчет «бабы» прихвати слова назад. Я может трусы без гульфика ношу, но это не значит, что не смогу набить тебе рожу.
– Ладно, ладно, ухожу. Остынешь, поговорим.
– Со своей кикиморой разговаривай. И передай ей, что гештальт за тайский камушек я уже закрыла. Пусть не надеется, что Женька Смородина будет ее спасать. Теперь это твоя проблема, Эдик. Со своей проблемой, – кивнула она на Рустика, – я сама разберусь.
Женька сидела возле печки, грелась, чтобы прошла дрожь то ли от холода, то ли от гнева, то ли от накопившейся усталости и отчаяния. Лизавета и Василиса суетились рядом и неумело топили печь, чтобы дочка не заболела. Рустик лежал на печи, громко стонал, бился ногами о стену. Лидочка вызвалась поискать травы, заварить ему травянистый отвар. Хоть что-то, пусть соберет травы.
Едва дождь ослабел, Женька надела ватник, поверх плащ из можжевеловых лап, и вышла из дома. Всем велела не высовывать нос и смотреть за Рустамом. А сама прихватила топор и нож и пошла искать следы
Нашла не сразу, дождь быстро зализывает следы. Но их симметричность выдала направление. Женька размяла мышцы, поясницу, растянула ноги и быстрой рысцой рванула на север через лес.
Бег – основа любого спорта, в этом деле она мастер. Эдик может и вернул молодецкую прыть, да пробежать полумарафон в оба конца так сходу не сможет. А она легко. Ей здесь, к слову сказать, нравится, лес, воздух, природа. Физическая нагрузка нормальная, даже маловато, можно усилить, чтобы форму не потерять.
Что она ищет? А ищет она базу, людей, любое поселение, где может быть медик, хотя бы фельдшер с чемоданчиком лекарств. Сразу после они вернутся домой, а Рустама определят в клинику. И пошлют к чертям Контору. Пусть сами разбираются со своей неучтенной и бесхозной химерой. У нее без того забот хватает. Нужен препарат для Рустама и Каспера, Женька чувствовала прилив здоровой злости. Она достанет для них кровь.
Если вместо базы окажется лагерь Кая? Вот это уже проблема. И нужно за время бега хорошенько продумать свою стратегию. Женька хладнокровно перебирала в уме варианты. Во время бега хорошо думается, нет даже наушников, чтобы отвлечься. Нога поскользнулась, как у биатлонистов, резиновые сапоги проскальзывают по намокшей земле. Но она не падает, успевает ловко ухватится за ближайшую хвойную ветку.
– Здравствуй, девица.
На этот раз Женька забуксовала и грохнулась прямо у его ног.
– Здрасьте, – ошарашено ответила она.
Перед ней стоял старик. Но не просто старик, а старик в старом древнерусском тулупе, с верёвкой вместо пояса, на глаза надвинута меховая изношенная шапка, в руках огромная клюка и корзина с грибами. Вот это поворот.
– Куда путь держишь, девица-красавица? – пропел тот. – Чай не притомилась?
– Нет, – встала она и отряхнулась. – А вы…
– Савва Пересветович я, можно просто, Пересветыч. Иди-бреду, по лесу хожу, а тут вона какое чудо-юдо мне навстречу бежит. Куда бежит? Зачем спешит?
– Так я это… людей ищу, – растерялась она.
И мысли суетливо задергались в висках. Перемещения во времени ей только не хватает. В книжках на эту тему захватывающий сюжет, Смородина на работе в инкассации баловалась интересными подборками. Вот только читать о том дело одно, а проваливаться в век так семнадцатый-восемнадцатый совсем не хочется, и это еще в лучшем случае, просвещенное времечко по сравнению с веком так третьим. Рустику там не помогут.
– А зачем тебе енти люди? – хитро прищурился старичок.
– Помощь нужна. У меня человек заболел, болеутоляющие требуются.
– Чегось?
Перун-громовержец, точно попали в передел. Да ладно? А квадроцикл производства братьев Рюриковичей на лошадиной тяге?
– Люди где, дедушка? – ласково пропела она. – База мне нужна. Здесь где-то то ли геологи должны жить, то ли горняки, то ли телевизионная группа фильм снимает.
– Чегось? – оттопырил ухо дед.
– Люди где? – коротко спросила она.
– А, люди? Так тудысь надо, верст десять не меньше по лесу. Только лес здесь непростой, внученька. Медведя да волки случаются.