Инструктор спецназа ГРУ
Шрифт:
— Где ты? — спросил он.
— Это неважно. Что нового?
— О, новости есть. В твоем деле появились новые обстоятельства. Обстоятельства эти такого рода, что ты объявлен во всероссийский розыск. Наши «меньшие братья» роют землю. Сорокина отстранили от дела под каким-то смехотворным предлогом, так что теперь главный подозреваемый — ты.
— На основании найденных у меня в квартире книг?
— Не только. Дело в том, что ты теперь опасный маньяк.
— Не понял. Поясни, если не трудно.
— Меня сегодня допрашивали с пристрастием. Они подозревают,
— Но ты ведь не знаешь, так что не волнуйся.
— Не волноваться?! А ты знаешь, что на тебя теперь вешают еще восемнадцать трупов, не считая твоего Гершковича?
— Опять не понял. Какие трупы?
— Обнаружено массовое захоронение. Восемнадцать трупов, находящихся на разных стадиях разложения. Способ убийства везде одинаковый — свернута шея. В точности, как у твоего знакомого. Часть убитых удалось опознать. Все они числятся в розыске как пропавшие без вести. Милиция подозревает, что и остальные тоже, но опознать их трудно из-за… ну, сам понимаешь. Среди опознанных есть некто Климов и его трехлетняя дочь. Они жили в двух шагах от тебя, на Малой Грузинской. Дело дрянь, Илларион, причем настолько, что я даже не знаю, что тебе посоветовать.
— Подожди, полковник, не впадай в истерику. Где, ты говоришь, обнаружены трупы?
— Не впадай в истерику… Слушай, а это правда не ты?
— У тебя крыша поехала, Мещеряков. Что за странный вопрос?
— Крыша? Сейчас и у тебя поедет. Ты помнишь озерцо, на которое ты меня в прошлом году возил порыбачить? Как бишь его…
— Белое, — подсказал Илларион, уже догадываясь, что последует дальше.
— Вот-вот, Белое. Трупы упакованы в полиэтиленовую пленку, к ногам привязан груз. Два каких-то местных отморозка глушили на озере рыбу. От взрыва груз как-то отвязался или веревка лопнула… не знаю, я в это не вникал. В общем, два трупа всплыли. Егерь, прибежавший на взрыв, вызвал…
— Стоп, Андрей. У меня тут появилось одно цело. Я тебе потом перезвоню.
— Что случилось? — еще больше встревожился Мещеряков.
— Не мечи икру, полковник. Ты мне здорово помог, коньяк за мной.
— Погоди, ты что задумал? Но Илларион уже отключил телефон. В голове все встало на свои места, и ждать было больше нечего. Да, все эти люди убиты маньяком, и Илларион теперь точно знал, как зовут этого маньяка.
Он запер машину и решительно направился к маячившему поблизости стеклянному павильончику подземного перехода, закуривая на ходу. Он уже не думал о том, что скажет Быкову, когда тот откроет дверь. Теперь у него было, что сказать.
Каждая деталь мозаики стала на свое место. Сюда прекрасно укладывались даже волшебным образом выловленные лещи. Девятиэтажки стояли в ряд, разделенные узкими проездами, которые вели в зеленые сумрачные дворы. Как и ожидал Илларион, даже дождь не изгнал со двора вечных московских старушек. Конечно, лавочки перед подъездами были пусты и мокро поблескивали, но любительницы подышать свежим воздухом перенесли свой штаб в старую, покосившуюся беседку, полускрытую разросшейся сиренью.
Илларион
— Здравствуйте, девушки. Вы мне не поможете знакомого разыскать? Виктора Быкова вы не знаете? Хромой такой, бородатый, на зеленом «москвиче» ездит. Где-то здесь он живет, только не помню где.
— А зачем он тебе понадобился, милок? — поинтересовалась самая молодая из «девушек», подозрительно разглядывая Иллариона сквозь сильные очки в черной пластмассовой оправе, на переносице скрепленной лейкопластырем. — Ты, часом, не из этих?
— Это из каких же?
— Да всякие бывают. Придут, поулыбаются, а у человека потом в доме одни стены остаются.
— Ну, что вы! Просто мы служили вместе когда-то. Встретились, выпили, как водится. Он меня к себе домой привел, посидели хорошо… В общем, забыл я у него свою записную книжку, а я без нее, как без рук, работа такая.
— Это что же за работа? — не унималась зловредная бабка.
— Да двери я людям утепляю. У меня в блокноте адреса заказчиков. На месяц вперед заказов, а я их все потерял. И, главное, помню, что где-то здесь — он живет, беседку вот эту помню, гаражи… А номер дома, квартиру — вот хоть убейте, не вспомню. Помню только, что шестой этаж.
— Седьмой, — поправила старуха. — Хорошо вы, милок, посидели. Жена-то, небось, показала, где раки зимуют?
— Да не женат я, — с притворным смущением сказал Илларион, оборачиваясь на шум подъехавшей к соседнему дому машины.
Это было такси. Оно остановилось у первого со стороны Иллариона подъезда, высадило пассажирку и укатило, спугнув клаксоном перебегавшего дорогу черного кота. Пассажирка показалась Иллариону знакомой. Где-то он видел эту стройную спортивную фигуру и пепельные волосы.
— Незнакомая какая-то дамочка прикатила, — констатировала его собеседница, и остальные старушки вразнобой подтвердили, что да, дамочка посторонняя, и высказали несколько предположений о том, к кому она могла приехать.
— В том подъезде как раз ваш друг и живет, — продолжала бабка, — на седьмом этаже. Сорок третья квартира, от лифта направо. А жениться надо. Что же вы, потом ведь поздно будет.
— Спасибо вам большое, — сказал Илларион и поспешил к подъезду, в который минуту назад вошла молодая женщина.
Он торопился, потому что вдруг вспомнил, кто она такая.
Глава 7
Валентина Климова не находила себе места. Сергей не появлялся со среды, и она уже перестала надеяться на то, что он и трехлетняя Леночка живы. Она доверяла мужу, хотя и рассматривала каждую встречную бабу как возможную соперницу. Знала, что доставляет ему этим много неприятных минут, но ничего не могла с собой поделать, дура ревнивая… И вот он пропал. У женщины? Чушь, чушь, это же надо совсем из ума выжить, чтобы такое подумать, с ним же дочка. У кого-нибудь из друзей он быть не мог по той же причине. Нет, случилось что-то ужасное, это она теперь знала твердо.