Инсуху - маралья вода
Шрифт:
– Нет, только подумать, - проговорил Славик, - медведь в три метра. Вот уж действительно у страха глаза велики.
– Интересно знать, во сколько метров принял бы ты его, Славка, если бы пошел со мной.
– Конечно, в шесть, - заметил Гера.
– Ладно, ладно, - теперь все храбрецы-мудрецы. А когда потребовалось пойти за водой, то "Олега очередь, пусть он сходит". В другой раз и ночью один пойду.
Весело переговариваясь, смеясь над происшествием, "охотники за медведем" вернулись к костру.
22. РАСШИФРОВАННОЕ ПИСЬМО
Солнце поднялось над горами, разогнало туман. День обещал быть жарким,
Птичьи голоса наполняли воздух.
В Айзас под большим уклоном впадала шумливая речушка. Она чем-то заинтересовала Алексея Ивановича. Он сходил на нее, прошел с полкилометра вверх по течению, внимательно всматриваясь в воду. В одном месте, где уклон был более значителен, задержался, что-то обдумывая, выкурил трубку и, вернувшись на стан, сказал:
– Надо ускучей варить, хариусов. Шибко хорошая рыба.
– Петя, это по твоей части. Рыба ждет тебя, а мы - рыбу. Может быть, в помощь возьмешь меня или Олега, или же Славку с фотоаппаратом.
Гера с улыбкой взглянул на Петю. Петя молча собрал удочки и уже было пошел к реке, но его остановил Сыркашев.
– Ээ-э-э, - он махнул рукой, - не надо. Рыба сама в котел придет. Мы себе сиди, отдыхай, кури, а рыба свое дело знает.
Ребята пошли с Сыркашевым.
Он нарубил тонкий жердняк; в узком месте, в крутом падении речки, наложил его частой решеткой, вода протекала, как через крупное сито.
– Сиди смотри,- закончив работу, занявшую не более получаса, сказал Алексей Иванович.
– Медведь сидит на берегу, долго-долго смотрит. Ему что делать, нечего. Бездельник. Лапой махнул по воде, есть рыба. Другой раз ничего нет. Целый день может сидеть. Нам день сидеть нельзя, сварил рыбу и по своим делам.
На решетнике вдруг сверкнула в лучах солнца рыба, затрепетала.
– Есть, - крикнул Славик и бросился к воде. Он схватил довольно крупного хариуса и торжественно поднял в воздух.
– Ого-го-го, продолжаем жить, братцы!
А на сыркашевской ловушке, переливаясь серебром, билось уже несколько рыбин.
Лицо старика светилось, сияло довольством от вида возбужденных, радостных ребят.
– Рыба в большую речку катилась, нечего ей делать в мелкой. На других много ловят эдак. И тайменя, и ускуча. Хитрые люди, - улыбнулся старик.
Вскоре рыбаки уже возвращались на стан с отличной добычей. Перед уходом Алексей Иванович разобрал ловушку.
А какая чудесная уха была из свежих хариусов!.. После завтрака Сергей Петрович сказал: - Давайте-ка все сюда, в круг, - Он надел очки, вынул из сумки тетрадь со своими путевыми записями.
– Я просмотрел все варианты расшифровки записки, найденной Костей в пещере. Каждый из вас в какой-то степени близок к истине. Вот Славик и Костя, на мой взгляд, совершенно точно разъясняют первую фразу. В записке мы читаем: "…лечили за перевалом". А глянем-ка, что написал Слава: "Партизаны лечили своих раненых за перевалом".
– Сергей Петрович взглянул поверх очков на ребят.
– Ну что же, пожалуй, это бесспорно. Таково мнение и Кости. Значит, остановимся на этом варианте. Но… почему лечили за перевалом, а не в пещере, которая, видимо, служила для партизан главной квартирой, штабом. Как вы думаете?
Вздернув очки на крутой лоб, Сергей Петрович вопросительно взглянул на ребят.
– Мне кажется, - проговорил Славик, - что письмо, найденное Костей, имеет прямое отношение
Сергей Петрович одобрительно закивал головой.
– Так, так… Продолжай, Слава. Смелее развивай свою мысль. Ты идешь рядом с истиной…
– Слова "лечили за перевалом" я понимаю так: раненых мы лечили водой из озера, за перевалом. Такой смысл должен быть в этой фразе, - несколько смутившись, произнес Славик.
Петя порывисто вскочил и начал тормошить его.
– Славка!.. Вот голова… Это здорово! Я, например, совершенно упустил из виду, что в записке может быть что-то общее с Караколом.
– Я тоже понял, что, партизаны лечили раненых в каком-то селе за перевалом, - сказал Гера.
– Конечно, шифр, в который сырость превратила партизанскую записку, не мудреный. И таинственного в ней ничего не оказывается, когда мы начинаем разбираться по-путному. Все дело сводится, видимо, вот к чему. У партизан имелись раненые. Лечили они их водой из озера, расположенного за перевалом. На юго-востоке от пещеры, в горах, между двух вершин. В записке и сохранилась фраза: "юго-востоке… между двух вершин". Читаю дальше: "совесть партизан… живыми… польза… советской власти… народу… кто найдет…"
Может быть, в одном из боев с далеко превосходящим по силам противником, отряд партизан понес большие жертвы. Может быть, в живых остался всего один. Тяжело раненный партизан, собрав остаток сил, добрался до пещеры. Он уже не рассчитывал вернуться из тайги. Могло так быть?..
– Конечно!
– в один голос крикнули ребята.
– Последний, раненный насмерть, боец отряда не хотел унести с собой в могилу тайну озера с целебной водой. Это не позволила ему совесть партизана, борца за власть Советов. Он знал, как будет важно для народа их открытие. Он надеялся, что рано или поздно кто-нибудь найдет записку в пещере.
Сергей Петрович замолчал, задумчиво глядя в огонь.
– И, как видите, надежда сбылась, - тихо произнес он.
– Хотя все и произошло случайно, или точнее сказать благодаря стечению целого ряда обстоятельств.
– И первое из них - разгильдяйство Олега, - бросил реплику Гера.
– Не привязал лодку.
– А может быть дневник отца Кости. Не найди его Костя, мы не отправились бы на розыски Каракола, а выбрали какой-нибудь другой маршрут?
– Тоже логически вполне обоснованное обстоятельство, - отозвался Сергей Петрович на замечание Пети и продолжал: - То, что за Поднебесным кряжем между двух вершин гольца "Час-Таха" действительно имеется озеро, подтверждает Алексей Иванович. Это, по-видимому, и есть этот Каракол, о котором упоминал в дневнике отец Кости.
– Мы должны во что бы то ни стало добраться до озера,- решительно сказал Петя.
– Алексей Иванович пойдет на Каракол вместе с нами, - сказал Сергей Петрович.
– Он говорит, что ему необходимо побывать на какой-то Соболиной горе, а она лежит на пути к озеру.
Ребята обрадовались.
Они успели полюбить старика еще с того вечера в школе, когда впервые узнали о нем из дневника отца Кости. А тут вдруг неожиданно явился перед ними он сам, со своим спокойным характером, добродушной улыбкой, теплым взглядом темных, часто улыбчивых глаз, со своим опытом старого охотника-следопыта. Каждый из мальчиков в душе немножко завидовал этим качествам Алексея Ивановича и сожалел, что скоро придется расстаться с ним. А как проводник, Сыркашев был незаменим. Да об этом они знали еще и со слов геолога Петра Андриановича Брянцева…